За время перехода поделили трофей. Я забрал себе всю судовую кассу, часть пороха, кое-что из оружия и одежды. Одежду больше набрал для образцов в Тулу. Так же хочу забрать большую часть кожи, только не решил пока, как её довезти. «Наложил лапу» на каюту капитана, где оставил за собой отличные две подзорные трубы, секстант и астролябию. Много было карт и разных записей. Тут жил погибший английский наёмник, обучающий турок. Так что каюта меня порадовала и другими вещами, особенно серебряной посудой. Пришлось выдержать напор казаков, у которых разбежались глаза от жадности.

— Послушайте казаки, жадность это плохая черта. Вам и так досталось столько, как бывает раз в жизни. Расторгуетесь мукой, вам на всё хватит…и ещё останется — абсолютно не боюсь их воплей.

— А ты себе самое дорогое забираешь — послышалось из толпы.

— Что значит дорогое? А то, что с нашими моряками поделиться не надо? Может тебе секстант или астролябия надо? Может ты ими, и управлять можешь?

— А им-то за что?

— За то, что они русские и наши берега охраняют — привожу неудачный аргумент, как я в дальнейшем понял.

— Это не по правилам. Да и не нужна нам их охрана — кричат казаки.

— Казаки я не ваш атаман, и вы не сами захватили пароход, а под моим непосредственным руководством и за мои деньги и моим же оружием. И не забывайте, мне ещё за всё это отвечать. И делиться тоже — а вот это действительно хорошие аргументы, которые казаки поняли.

Немного ещё побузив, казаки согласились, тем более Щерба был на моей стороне. С другой стороны сегодняшний куш действительно был сказочный.

— Вот смотри Семён, как это действует — объясняю устройство трофейного Кольт Патэрсона выпущенного в 1836 году. Пятизарядный. Калибр тридцать шесть, наибольший в этой модели, с длиной ствола двести тридцать миллиметров. Ударно-спусковой механизм одинарного действия: стрелку перед каждым выстрелом нужно было отвести пальцем курок назад.

— Хорошая штука. Я себе тоже такой хочу — разгорелись глаза от жадности у Щербы.

— Приедешь ко мне осенью, как договаривались и у тебя такой будет. А сейчас сам понимаешь, мне его сдать и показать надо. Случись война, эти пистолеты такого натворить могут… А наши генералы, как обычно не чешутся — отметаю все его потуги.

Добрались, наконец, до хуторов на берегу. Пока шли туда не обратно близко судов не видели, что говорило о плохо развитом судоходстве. Да и какое там интенсивное судоходство, когда в Ростове-на-Дону, сейчас было двенадцать тысяч жителей. А после прошлогодней бушевавшей тут эпидемии холеры, может и того меньше. Сначала я хотел завести пароход в устье речки и там посадить на мель. Щерба меня отговорил, посетовав, что тогда я перекрою им всё движение. Поэтому решили посадить пароход на мель рядом, и забрать с него самое ценное. Потом казаки будут за ним присматривать, пока не найдут покупателя.

— Или сами измените внешний вид, и перекрасьте пароход или покупатель. А за взятку покупатель и сам его переоформит, только пусть в Турцию не ходит — дал совет.

— Бых договорится, не дурак — засмеялся Щерба.

— И?

— Да не переживай. Надёжный. Я его сто лет знаю — атаман.

— Только долго с продажей не тяните, лучше в долг дайте. Не дай бог шторм будет — напутствую сотника, хотя я думаю, он и сам сообразит. А нет так Бых подскажет.

Добравшись на хутор на лодке, где всё было нормально, я развил бурную деятельность по отъезду домой. Но тут же пришлось опять выслушивать жалобы девушек, но им я не дал на это много времени. Зато сразу озадачил заботой о маленьких пленниках. Англичанина насильно напоил разведённым порошком из перстня, пока все были заняты и не обращали на меня внимания. Скоробогатова освободил, дал умыться и повёл за собой.

— А вы не боитесь последствий? — задал он мне вопрос.