— Она самая. Вот и подумай, как бы нам тут такое сделать. Поспрашивай. Второе, весной и летом начнётся большое строительство в Туле, так что начинай «подгребать» под себя лучших и толковых мастеров…И, каменщиков, тоже — опять «нагружаю» заботами мастера.

Сильно озадаченный глава моей плотницкой артели пошёл домой. Пора и мне подумать как с дельцами из «Тульского Света» рассчитаться, а не только им меня накалывать.

В новом выпуске газеты увидел статью на критику Герцена. Стоп, это же его «Колокол» постоянно гадил России. Правда надо признать были и правдивые и интересные статьи. А у самого тут осталось именье где-то под Москвой, с которого он не стеснялся требовать и получать доходы. По-моему, даже кого-то и из западных банкиров к этому подключил или они воспользовались ситуацией? Конечно, во многом он был прав. Но почему он, во многом критиковал только царя и самодержавие и почти не трогал дворян?

После церкви снял с Семёна швы, но настоял, чтобы он не сильно двигался от радости, а больше лежал. Я же не профессиональный хирург, так пришлось пару раз. Рана зажила хорошо, в этом случае можно сказать, что Семён отделался лёгким испугом и большим шрамом.

В понедельник, во второй половине дня еду в Москву на встречу с Мальцевым. Теперь поездка более приятная, мороз немного спал. Градусов десять, не больше. С собой взял Ремеза, пусть парни по очереди ездят. Да и Савву в пути поменяет. Расстояние чуть меньше двухсот километров преодолели, за восемнадцать часов. Я успел, и вздремнуть в пути.

— Дмитрий, что ты делаешь? Почему на тебя донос дошёл до самого государя? — это были первые слова, которыми встретил меня Иван Акимович в своём кабинете с горящим камином и самоваром на столе. — Наливай сам себе — машет рукой.

— Вам два подарка — передаю куклу и меховые сапоги. — Ого…и что там доносят? — оказывается я уже знаменит. Вот только никакой славы мне в Санкт-Петербурге не надо. Ни хорошей, ни плохой.

— Ты всем трубишь про надвигающуюся большую и долгую войну, причём с европейцами. Уймись, это приказ. Война…это и проверки, а там…такого могут обнаружить — строго Мальцев. Помолчал. — Что ни тебя, ни меня могут и не пожалеть. Понятно.

Вот об этом, если честно, я и не подумал. Ровно было на бумаге, да забыли про овраги.

— А вот за подарки спасибо. Сделай ещё только очень хорошую куклу, я государю подарю — рассмотрев подарки, выносит вердикт Мальцев.

— Вы что, тоже мне не верите? — насупился я, и скрестил ноги под венским стулом. Пью горячий чай со стакана с подстаканником. Хотя я уже и понимаю, что Мальцев прав.

— Я может и верю, но царь нет… Да и он на Турцию целиться, а не на европейцев. И другие почти все, что на нашем Олимпе, ему это твердят. Потом ты, сквернословишь и употребляешь непонятные слова. Смуту вносишь. Метр свой суёшь, когда уже есть утверждённые меры. В общем, всё написали. Хорошо, что я с императором в хороших отношениях и сумел его убедить в твоих… инженерных талантах…а он, это любит. И твоей молодости. А то… не миновать тебе Сибири — вздыхает Иван Акимович.

— М…да? — только и остаётся вымолвить мне.

— Я привёз тебе чертежи станков Нартова, чертёж Ползунова и привилегию Загряжского. Вот тут описание механизмов Вильяма Хэнкона, Стирлинга и Пепена — и подаёт их мне в кожаной папке. — Посмотришь и через две недели приедешь и сообщишь свои мысли, поэтому поводу. Может, что хорошее подскажешь. Ко мне приедет мой друг Павел Петрович Мельников, целый генерал-майор. Смотри у меня…думай что говоришь — стучит пальцами по столу. — Вот с ним и обсудишь. Он человек разносторонних взглядов, был в Америке. Что сможешь предложить про паровоз и дорогу? — чуть усмехнулся.

Что-то я начинаю чувствовать себя не очень. Как-то меня все тут вдумчиво и цинично используют, не особо заботясь, хочу я этого или нет. Денег им всё мало с… А с другой стороны, у меня, что есть выход? Сам я тут… много не навоюю.

— Ты знаешь, что было две попытки проникновения в камеру для стекла? — отпив чая, и чуть прищурился Мальцев.

— Неужели? И что? — я ошарашен такими вещами.

— Вовремя успели, да и ванна закрыта. Подкупили рабочих. Дознание идёт…Пришлось увеличить охрану, поэтому на отряд не рассчитывай. Разве что Воробьёва, а то он хватку терять начал. Вот пусть и проветрится. Хватит сердиться. Я вон тебе, тоже, разных подарков приготовил. Поедешь домой заберешь — и хитро так улыбается, посматривая на меня.

— Хорошо — вот как можно на него сердиться? Вот чего-чего, а на это Мальцев для меня денег не жалеет. — Но, а бельгийские прядильные машины для шерсти или французские для льна и швейные английские, Вы закупить мне можете?

— Что, для своей купчихи стараешься? — стучит пальцами по столу.