— Кеша, Кеша, хороший — зову соболя, с которым я почти подружился. Он и до этого, наверное, был ручной, поэтому смена хозяина его не сильно и испугала. Да и кормил я его явно лучше. Постоянно подкладываю сало, косточку и подливая, молока в глиняную поилку. Для него готова длинная и тоненькая цепочка, которая позволит путешествовать вдоль закреплённого тросика. Ну не знаю, как получится на практике, но ничего более «умного» я не придумал.

— Трофим, как ты смотришь поменяться с сапожником Давыдовым участками и домами? — дождавшись соседа коровы с телёнком, спрашиваю.

— Нет. Не хочу. Тут я корову выгоню и мне её видно, а так придётся самому пасти — неожиданно для меня ответил сосед. Вообще-то это несколько странно, большая часть выгона выкуплена мной, но пока неразмеченная. Дожидается весны. Но и у него тоже есть. Ладно, решим весной. Хотя Трофима тоже понять можно.

Ничего не дал разговор и с другими соседями рядом. Почему-то все находили какие-то отговорки. Что-то тут явно не чисто? Но я всех заранее предупредил, чтобы до конца месяца забрали животных, а на следующую зиму и не рассчитывали.

Пришлось идти, напротив, через дорогу. Но там надо скупать уже два участка, которые после жёсткой торговли обошлись в триста рублей. Согласился, с отсрочкой переезда хозяев и что они разберут и заберут свои дома.

Тут я сунул два червонца Обновену, предоставил ему для поездок Савву с Фёдором, и пусть начинает оформлять участки на меня. Увы, но против той коррупции, которая существовала сейчас, переть было бесполезно и бессмысленно. Да и не великие тут деньги.

Но тут вдруг опять упёрся сапожник Давыдов, что это дорого и он не сможет их отработать. Сошлись, что я построю мастерскую, а он будет там наёмным управляющим. Но что же, похоже, что сапожник сам себя и перехитрил? Или я себя тешу иллюзиями? С другой стороны под моей «крышей» ему не надо будет платить некоторые налоги, да и в остальном спокойнее и безопасней. В общем — мрак и ужас. Куда я лезу? Я же хотел холодное оружие выпускать, а занимаюсь чёрте чем. А время идёт, уже скоро весна 1849 года.

К концу субботы, я вымотанный этой нервотрёпкой, решил расслабиться. Сначала помыться, выпить сто грамм коньяку с кофе и почитать газету. Только настроился, забегает Лука с берестяной коробкой в дом и кричит с порога.

— Есть, Дмитрий Иванович, есть — чуть не подпрыгивая на месте мастер.

— Стой Лука. Кто есть? — и тяжело вздыхаю, понимая, что мои планы отдыха опять откладываются.

— Куклу продали князю Вадбольскому. А я и не верил — опять радостно воскликнул плотник и передаёт мне коробку.

— Ну а ко мне ты чего прибежал? — не понял я такого энтузиазма. Ну, продали и продали. Молодцы.

— Ну, так это… хорошую новость сообщить и вот — сияет как начищенный самовар бригадир плотников.

— Ну, так…раз пришёл, и я тебе тоже новость сообщу. Садись — перекривляю Луку. Открываю коробку, а там действительно не плохая деревянная кукла в платье расшитым мелким речным бисером. — Я так понимаю это мне, как я и просил? Очень хорошо. А долг ты принёс?

— Ну…скоро отдам — Лука осторожно сел, и наверное уже пожалел, что пришёл.

— Раз процесс пошёл, то скоро и отдашь и не только это. Ты с фанерой знаком? — высказал, давно вынашиваю мысль. Фанеры мне не хватает.

— Это ту, что с Курляндской губернии везут? — осторожно Лука. Привык к моим неожиданным поворотам в разговорах, а ещё и сразу созданием ему бедному проблем.

Примечательно, что практически все изобретатели первых станков для получения шпона — основного сырья для производства фанеры — так или иначе, были связаны с Россией. Первую модель лущильного станка в конце XVII создал инженер-механик Сэмюэль Бентам, ранее служивший Екатерине II по приглашению князя Потемкина. Другое дело, что это не носило массовый характер, и была она по-прежнему дорогая.