Но мое везение не распространяется так далеко. Дверь в кабинет Распутина открывается, и он выходит как обычно при полном параде. Встает рядом, утыкается в телефон. Возможно тоже что-то для себя решил.

— Вам придется спуститься со мной на парковку.

— Это еще зачем? Мне уже бежать надо. Да и я сама доеду на автобусе.

— За моими рубашками. Они так и лежат в багажнике.

— А… Хорошо, — соглашаюсь, двери лифта открываются. Я как обычно мешкаю перед тем, как войти в эту кабину страха, а начальник уже привычно толкает меня в поясницу, активизируя все мои нервные окончания. — Я тогда доделаю тот эскиз?

— Да, он был самый удачный.

— А остальные?

— Остальные на свалку. Вы, несмотря на профессию, продолжаете романтизировать авиастроение. Это вам не пони с единорогами — это техника, которая может как и убить, так и спасти.

— Прямо как любовь.

— Что?

— Ничего, — тут же отворачиваюсь, смотря на горящее табло. Быстрее бы… Первый. Минус первый. Наконец-то.

Двери лифта открываются. Как ошпаренная выбегаю. Мы тут же идем к машине, возле которой уже ждет Гена.

— Добрый вечер? Подвезем Марию Викторовну?

— Сама доедет. Пакеты из багажника.

— А точно, — он что-то нажимает, и дверца открывается сама. Я вытаскиваю пакеты и улыбаюсь Гене.

— Спасибо большое, до завтра.

— Хорошего вечера.

— Гена, поехали! — рявкает Распутин, и я тут же убегаю обратно к лифтам. Поднимаюсь на первый этаж. Улыбаюсь девчонкам на ресепшне. Уже на выходе слышу свое имя. Раз. Другой.

— Маша! Маша! — Антон. Блин. Я вообще про него забыла. — Привет.

В его руках букет цветов, каких-то пошлых роз, насыщенного красного цвета.