Пора пояснить: фейерверки, салюты и прочие «иллюминации» в XVIII в. были не просто развлечением ради прихоти царей и цариц. Они были самой настоящей государственной политикой – все монархи Европы, ради престижа своих стран и династий, тогда соревновались в изобретательности, красоте и изощрённости фейерверков. Поэтому на их устройство тратилось денег не меньше, а то и больше, чем в наши дни на самые дорогие голливудские блокбастеры.
В ту эпоху, когда до радио, кинематографа и телевидения оставалось еще больше столетия, именно салюты и фейерверки стали единственным зрелищем, которое одновременно могли наблюдать многие тысячи зрителей. Люди XVIII в., фактически, жили в визуальном голоде – не даром обыватели Западной Европы так любили публичные казни, обставлявшиеся как массовые театрализованные действия. Но в России императрица Елизавета смертную казнь отменила, и лишь яркие огни фейерверков будоражили разум и нервы наших предков, заменяя им буйство картинок и красок, в которых ежедневно живет наш современник, потребитель телевидения и интернета.
Огни царских салютов и фейерверков не только развлекали придворных и простой народ, но и подчёркивали величие царской власти, способной организовать такое сказочное представление, механизм которого был недоступен пониманию обывателя того века. Одним словом – фейерверки XVIII в. были большой государственной политикой.
Граф Шувалов, как генерал-фельдцехмейстер, то есть глава всей артиллерии, отвечал перед императрицей Елизаветой Петровной за организацию этих «политических» зрелищ, а непосредственными организаторами и исполнителями были именно офицеры-артиллеристы Глебов, Мартынов и Данилов. Фейерверки тогда требовали самых «продвинутых» познаний в химии и пиротехнике – ведь императрица Елизавета, дочь Петра I, желала, чтобы её фейерверки были лучше европейских.
И нередко нашим предкам удавалось на этом поприще опередить западных коллег. Например, в 1752 г. капитан Данилов изобрёл химический состав, дававший особенно яркий зелёный огонь. Новинку испробовали для фейерверка в честь прибытия императрицы в Москву. Подобных огней еще не было у монархов Европы, и новый фейерверк, к радости царицы Елизаветы, удивил всех иностранных послов, способствуя престижу российской монархии и империи.
Не менее мудрая императрица Екатерина Великая тоже отдала дань государственным фейерверкам. В сентябре 1762 г. во время коронации в Москве, как описывает очевидец, «особливо весь Кремлевский дворец, Ивановская колокольня и площадь, а при том и многих знатных персон домы украшены были разными огнями». Полковник артиллерии Пётр Мелиссино, будущий генерал и герой русско-турецких войн, специально к коронации разработал «огненную аллегорию» – поражённые зрители могли наблюдать, как пламя рисует «печальную Россию, коя оживотворяется, когда снисходит с небес провидение с именем Ея Императорского Величества…»
Именно при Екатерине II в России было издана первая отечественная книга по искусству и технике фейерверка – исследование уже знакомого нам артиллериста Михаила Данилова «Довольное и ясное показание, по которому всякой сам собою может приготовлять и делать всякие фейерверки и разныя иллюминации». Впервые книга была опубликована в 1777 г. и даже в следующем веке имела немало переизданий.
Книга содержит подробные описания и чертежи ракет, «звёздок», петард и прочих «фигур». В предисловии создатель государственных «огненных потех» пояснял, что взялся за книгу, чтобы поделиться опытом с «партикулярными», т. е. частными любителями этих ярких забав: «Как ныне в губерниях и прочих городах также партикулярные многие люди имеют охоту представлять фейерверки и иллюминации…»
Так на исходе XVIII в. «огненные потехи» впервые шагнули из сферы государственных массовых зрелищ в область личных развлечений. Развлечение столь быстро набирало популярность, что уже в 1809 г. государственной власти в лице знаменитого своей строгостью графа Аракчеева пришлось принять «Положение о фейерверках». Впервые была предпринята попытка систематизировать и поставить под контроль государства производство пиротехнических изделий на продажу и проведение частных фейерверков.
Словом, дорогой читатель, если ты запускал или готовишься запустить в ночь на 1 января фейерверк, либо просто взорвать маленькую хлопушку, знай – за ними стоит яркая, большая история.
Глава 35. «Вместо казни смертной сослать в Камчатку…» – враги и возлюбленные русских цариц в краю вулканов
В XVIII столетии Камчатка была так далека, путь к ней был столь тяжёл, что ссылка на этот полуостров с успехом заменяла смертную казнь. Череда дворцовых переворотов в Петербурге исправно поставляла политических ссыльных на самый дальний край Российской Империи.
Расскажем, почему именно Камчатка стала излюбленным местом, куда под конвоем отправлялись враги российского престола в эпоху женщин-императриц.
Первый фаворит дочери Петра I, будущей императрицы Елизаветы, стал и первым ссыльным, отправленным из столицы Российской империи на её противоположный, самый тогда дальний конец. Путь, который привел молодого гвардейского офицера Алексея Шубина на Камчатку, начался во время короткого правления вдовы Петра Великого, царицы Екатерины I, когда при императорском дворе познакомились 17-летняя принцесса и 20-летний сержант гренадёрской роты Семёновского полка.
Роман молодых людей – царской дочери и сына небогатого помещика из Владимирской губернии – развивался бурно на фоне больших перемен во власти Российской империи. В 1727 году умирает мать Елизаветы, царица Екатерина, всего два года ей наследует племянник царевны, Пётр II, умирающий в 1730 году. На российский престол не без придворных интриг восходит двоюродная сестра Елизаветы, императрица Анна Иоанновна.
Влюблённый в Елизавету гвардеец Шубин среди своих бросает неосторожную фразу – «напрасно избрали Анну Ивановну и не вспомнили дочь Петра Великого». Далее события развиваются стремительно. Сержанта Шубина в декабре 1731 года вдруг повышают в звании до прапорщика и отправляют из Петербурга в Ревель (Таллин) командовать ротой солдат. Через несколько недель его там арестовывают и уже под конвоем возвращают в столицу. Пять суток Шубин проводит в одиночной камере Петропавловской крепости, а 5 января 1732 года сани с арестованным и конвоем уезжают из Петербурга на восток, прямо в Сибирь. Конвой в целях секретности следует не удобной дорогой через Москву, а гораздо севернее, через Вологду к Уралу и дальше…
Архивы сохранили даже имя конвоира – подпоручик Скрыплев с несколькими солдатами Астраханского полка. Милость грозной императрицы выразилась в том, что ссыльному «на пропитание» в долгой дороге выделялось от казны 20 копеек в день, большие по тем временам деньги.
Губернатор Сибири Алексей Плещеев получает секретный указ императрицы Анны Иоанновны о судьбе арестованного: «Чтобы никто про него не ведал, отправить в самый отдаленный острог, в котором таких арестантов не имеется, и велеть там содержать его в самом крепком смотрении, дабы посторонние никто известиться о том не могли, и накрепко велеть смотреть, чтоб никому никаких писем…»
Сибирский губернатор выполнил указ царицы дословно – Шубина отправили на Камчатку в самый отдалённый Верхнекамчатский острог: более 6500 км по прямой от Петербурга, всего 17 дворов и четыре десятка человек русского населения почти в самом центре огромного полуострова. В то время Камчатка была для европейской части России как другая планета, любое известие добиралось на полуостров почти год.