Я понятия не имею, как эта женщина промывает мозги мужчинам, заставляя их падать к ее ногам, как слюнявых дураков, но это подарок, я должен был отдать его ей. Если бы она когда-нибудь решила организовать свой собственный синдикат, у остальных боссов были бы серьезные неприятности. Помани она пальцем, и все наши солдаты дезертировали бы от нас ровно через десять секунд.

— Сделай вдох, Ставрос. Присаживайся.

Я киваю подбородком на ближайший стул.

Он опускается на него и упирается локтями в колени. Уронив голову на руки, он стонет.

— Ирландец. Ирландец. Я так сильно его ненавижу!

Я сухо говорю:

— Ты не одинок в этом мнении.

Ставрос поднимает голову и умоляюще смотрит на меня.

— Почему тебе просто не убить его?

— Политика.

Это один из способов описать это. Другое дело, что моя женщина отрубила бы мне мужское достоинство и бросила в блендер, а затем скормила бродячим собакам. Но я не собираюсь говорить ему об этом.

Кроме того, есть способы обойти это.

— Это не значит, что этого не произойдет. Просто не в данный момент. И я не могу сделать этого лично.

Выражение его лица становится обнадеживающим.

— Значит, я мог бы это сделать? Я мог бы убить его, и все было бы в порядке?

Мысль о том, что он подберется достаточно близко, чтобы дотронуться пальцем до этого коварного ирландского ублюдка, смехотворна, но я не хочу препятствовать такому энтузиазму.

— Это было бы не только хорошо, я бы дал тебе годичный отпуск от уплаты десятины.

Воодушевленный, Ставрос вскакивает на ноги.

— Но никому ни слова о том, что ты получил разрешение, — предупреждаю я, пристально глядя на него с угрозой насилия в глазах. — Ослушаешься меня, и тебе конец.

Ставрос бормочет слова благодарности, бросаясь поцеловать мне руку.