- Ты ее еще не обследовал?

- Эээ, ну, она все еще спит на крыльце. Я к ней еще не подходил. Говорю тебе, она раскромсала одному парню лицо на ленточки, а другому разорвала на части. Я не подойду к ней.

- Итак, что ты собираешься делать?

- Я позвонил в службу контроля животных, - ответил Тревор.

- Что?

Эберсол был уверен, что ошибся. Лифт быстро спускался. Он чувствовал, как его пульс учащается при мысли о том, что он подымeтся в здание. Он нажал кнопку еще несколько раз, надеясь, что лифт приедет быстрее полиции Остина, которая может вот вот вторгнутся в здание.

- Контроль над животными. У них будут пистолеты с транквилизаторами. Я сказал им, что здесь есть какое-то большое животное, которое нападает на людей. Это была полуправда.

- Они позвонят в полицию, как только прибудут, если еще не позвонили. Ты знаешь об этом, не так ли?

- Что еще я мог сделать?

Подошел лифт. Когда двери открылись, доктор Эберсол закричал.

Внутри лифта была бойня. Кровь залила стены и растеклась на полу толщиной в дюйм. Эберсол мог только предположить, что это женщина, которую он видел в окне. Ее грудная клетка была полностью обнажена. За ней ее сердце быстро пульсировало, последние остатки электрохимической активности все еще пытались восстановить ее сердцебиение. Но один взгляд на развороченное тело женщины, дал понять, что последняя искра жизни, оставшаяся в ее плоти, скоро погаснет.

Ее груди полностью исчезли. Одна из ее рук была вырвана из плеча, а горло было жестоко исполосовано. Она была почти обезглавлена. Ее голова свисала на нескольких пережеванных сухожилиях.

Но это был не самый большой ущерб. Женщина была выпотрошена. Ее туловище было разорвано, а дымящиеся кишки разбросаны по лифту. Большинство ее внутренних органов отсутствовало, и он не сомневался, куда они делись.

Лелани стояла над трупом, вся в крови с головы до пят. Ее волосы были залиты кровью. Клочки плоти прилипли к ее лицу и одежде. Она что-то жевала. Доктор Эберсол посмотрел на розовато-коричневый орган треугольной формы, который она держала в руке, ведущий к двум крупным артериям, и почувствовал, как поднимается желчь и обжигает ему горло. Это был кусок печени, человеческой печени. Рука, которая держала ее, мало походила на человеческий придаток. На кончиках каждого пальца торчали ножевидные когти такой же длины и толщины, как и сами пальцы. Кровь и слюна текли из ее длинных малиновых клыков.

Ноги Эберсола дрожали. Он чувствовал головокружение. Все было намного ужаснее, чем он мог представить.

- Лелани? Это я. Это доктор Эберсол. Это Дэвид.

Глаза Лелани были налиты кровью. Она посмотрела на него, и на мгновение он увидел в ее глазах только голод. Ни намека на раскаяние. Никакого намека на интеллект. Она поднесла окровавленный орган ко рту и впилась в него, все еще глядя на Эберсола. Он почувствовал, как его живот скручивается, когда он смотрел, как она жует орган. Двери лифта начали закрываться, а затем ее брови нахмурились. Она слегка наклонила голову и остановила двери своей смертоносной рукой.

- Дэвид?

- Да. Да, это я.

- Я очень голодна. Я так голодна, Дэвид.