Одно из самых ранних воспоминаний Тревора было о том, как он шел из школы домой по Джермантаун-авеню, проходя мимо магазинов с едой, одеждой, пластинками и игрушками, которые он не мог себе позволить, наблюдая, как его одноклассники проезжают на автобусе, на котором он не мог позволить себе ездить, и машут ему или корчат рожи. От школы Генри Хьюстона в Маунт-Эйри до его маленького дома в Джермантауне было четыре мили. Для Тревора был выбор, либо поехать на автобусе, либо пообедать. Его мать не могла позволить себе купить ему проездной на автобус и обед. Итак, он пошел.

Он покидал Джермантаун-авеню и двинулся по переулкам, с трепетом глядя на красивые дороги, поросшие сахарными кленами; пятидесятифутовые белые сосны; пышные ивовые дубы и стофутовые платаны; огромные колониальные мини-особняки, заросшие плющом, с видом на раскинувшиеся деревья и зеленые газоны. Новенькие "Линкольны", "Kадиллаки", "Mерседесы" и "Bольво" стояли на подъездных дорожках. Внутри было тепло и уютно. С полными животами, были счастливые малыши с мамами, которые не плакали по ночам.

Когда Тревор каждый день приходил домой в полуразрушенный трехэтажный дом, в котором жил со своей матерью, он готовил себе бутерброд с арахисовым маслом и желе и садился делать домашнее задание, пока ждал, когда она вернется домой и приготовит ужин. По понедельникам, средам и пятницам, когда его мать работала на второй работе, Тревор сам готовил себе ужин и засыпал. Ему было десять лет, когда его мать впервые начала работать на двух работах. Иногда мать будила его, когда приходила домой, обнимала, и они вместе мечтали. Онa рассказывалa о том, как он однажды он пойдет в колледж, получит докторскую степень, станет известным ученым и будет жить в большом доме с множеством еды и игрушек, как дети в Маунт-Эйри и Честнат-Хилл. Тревор обещал своей матери, что купит ей большую блестящую новую машину и возьмет ее в путешествие по всему миру. Она сказала ему, что так усердно работает, чтобы однажды он поступил в колледж и получил все, о чем он мечтал. Тревору так и не удалось купить своей матери новую машину. Она умерла от диабета, связанного с ожирением, незадолго до того, как он окончил среднюю школу. Ее единственным желанием было, чтобы он добился успеха, и Тревор не собирался ее подводить.

Когда Тревор учился в колледже, он смотрел документальный фильм о двух докторах, которые изобрели грудные имплантанты. Они заработали миллионы и стали знаменитостями в мире медицины. Это был тот успех, которого желал Тревор. Но он знал, что пластическая хирургия - это умирающая наука. Будущее было за генной инженерией. То, что в обществе называлось «генным допингом», было готово сделать пластическую хирургию, а также всю индустрию питания и фитнесса устаревшей. Тот факт, что генный допинг был незаконным, казался ему нелепым. Он никогда не встречал профессионального спортсмена или спортсмена олимпийского уровня, который не принимал бы какие-либо препараты, улучшающие спортивные результаты. Тем не менее, общественность чествовала тех, кого не поймали, и подвергала остракизму спортсменов, не прошедших тесты.

Подобно «натуральным» профессиональным бодибилдерам, «прирожденный спортсмен» давно стал мифом. В каждом виде спорта, от бейсбола до баскетбола, футбола, бокса, тенниса, велоспорта, легкой атлетики, плавания, смешанных боевых искусств и даже волейбола, препараты для повышения производительности являются нормой, а не исключением. С шестидесятых годов в спорте идет гонка вооружений, когда каждый атлет борется за преимущество, и в этой гонке вооружений генная инженерия готовилась стать ядерной бомбой.

Спортивные болельщики хотят, чтобы рекорды устанавливались год за годом, в каждый спортивный сезон, на каждой Олимпиаде. Как они думают, что такое может случиться без какой-либо фармацевтической помощи? Но спортивная индустрия должна поддерживать иллюзию. К черту иллюзию! Почему бы не сделать спортсменов настолько быстрыми и сильными, насколько это возможно? Почему бы не сделать женщин настолько красивыми, насколько они могут быть? Если наука может это сделать, а публика явно этого хочет, почему бы и нет?

Тревор накапливал в своей голове негодующий, непоколебимый гнев. Он знал, что он будет изображен плохим парнем, будет распят СМИ, возможно, даже заключен в тюрьму и/или привлечен к суду на миллионы, когда это будет разоблачено. Несмотря на их усилия по сдерживанию этого отчаянного бегства обратно в Штаты, чтобы попытаться предотвратить то, что казалось неизбежной судьбой, СМИ уловили это. Если бы дочь Алексис Траурнинг съела ее из-за генетического лечения для похудания, это было бы главной историей года.

Тревор подумал о других, которых он лечил, о тех, с кем он еще не контактировал: о ведущем телевизионного конкурса вокалистов с самым высоким рейтингом в Лос-Анджелесе; шеф-поваре в Остине; известнoм молодoм кантри-певцe; бывшeм республиканскoм спикерe; ведущeм афроамериканского ток-шоу; хип-хоп исполнителe Пухлoм; двух поп-певцaх, которые были одной из самых известных пар на планете; и по крайней мере шести других. Это был лишь вопрос времени, когда доктор Эберсол начнёт расспрашивать его о других своих пациентах, а Тревор все еще понятия не имел, что он собирался делать.

- Что мы будем делать, когда туда доберемся?

Доктор Эберсол очнулся от своих глубоких мыслей. Его лицо, казалось, постарело на десять лет с тех пор, как они сели в самолет. Его глаза были пустыми, глядя сквозь Тревора на какой-то ужас из его самого темного воображения. Тревор точно знал, о чем он так пристально размышлял. Он пытался представить, насколько сильным должен быть чей-то голод, чтобы заставить его съесть другого человека посреди города с супермаркетами и ресторанами в пятнадцати или двадцати минутах ходьбы.

- Что?

Взгляд доктора Эберсола сфокусировался на Треворе, как будто он только что осознал присутствие мужчины рядом с ним. Он смотрел на Тревора с явным пренебрежением. Его лицо исказила насмешка отвращения.

- Мне просто интересно, что именно мы будем делать, когда вернемся в Штаты. У меня точно нет противоядия. Что нам здесь делать? Как мы собираемся им помочь?

Далекий взгляд Эберсола устремился на Тревора. Похоже, он был в шоке.

- Дэвид?

Его глаза снова сфокусировались. На этот раз он выглядел менее злым. Он просто выглядел побежденным.

- Нам нужно вернуть их в клинику или больницу, а затем тебе нужно выяснить, как извлечь эту ДНК из их клеток.

Тревор покачал головой.

- Это невозможно. Если что-то входит в генетическую структуру, это невозможно просто так удалить.

Доктор Эберсол ткнул его пальцем в грудь.