— Здравствуйте, Кушина-химе! — зачастила женщина. — А мы вот тут оказались! Во дворец не успели, Токо-тян убежала и долго не могла найтись, тут мне и говорят, вражеские шиноби недалеко бродят! Сопровождение не дали, что я, одна с дитенком пойду? Хорошо, вспомнила про вас и про это убежище!

— Каору-кун и Шики-кун?

— Должны быть во дворце, — помрачнела Мичико-сан. — Они с соседями ещё раньше ушли.

Семей Хироши и Сачико я не видела, значит, они либо мертвы, либо укрылись в цитадели. Скорее, второе — эвакуация проходила заранее и организованно, по плану в убежищах вообще никого не должно было быть. Тем не менее, почему-то здесь и сейчас сидят шестеро человек без протекторов. Трое детей, Мичико-сан и смутно знакомые старики.

— Меня зовут Узумаки Кушина-химе. Назовитесь.

— Меня зовут Узумаки Хаяо, Кушина-сама, — поклонился старик. Рядом в такой же позе застыла седая бабулька. — Это моя жена Наоко. Я смотритель маяка, что на Чаячьем мысе. Моя глупость заставила нас промедлить, и мы не успели попасть во дворец до того, как поднялись барьеры. По дороге к проходу нас встретили шиноби и приказали возвращаться обратно, сказав, что возле ворот замечены группы врага. Я с женой и внуками укрылся здесь, позже подошла Мичико-сан, потом пришли ваши ученики. Это моя вина, Кушина-сама, что мы здесь.

— Сколько вам лет, Хаяо-сан?

— Двести десять, химе-сама.

Почтенный возраст даже для Узумаки.

— Как давно вы оставили путь шиноби, Хаяо-сан? Чем занимались после?

— Почти полтора века назад, химе-сама. После отставки служил писцом в отделе учета обязательств, а тридцать лет назад уволился и начал присматривать за маяком.

Жена, судя по рукам и не развитой кейракукей, домохозяйка. Пара чиновников и обывателей, чьи знания в текущих обстоятельствах бесполезны. Хотя в другое время писец отдела, занимавшегося контролем за исполнением договоров, представлял бы запредельную ценность, особенно для наших врагов. Сейчас, увы, просто балласт, и они оба это прекрасно понимают.

Разобравшись с человеческим ресурсом, отправилась знакомиться с материальным. Поспать бы… и рука болит. Такие раны лечат долго, в специально созданных условиях. Впрочем, нечего сожалеть о недостижимом, лучше посмотреть, что лежит в загашнике. В убежищах в обязательном порядке устраивались хранилища печатей, закрытые с помощью сложной системы паролей. Код высчитывался по формуле, использовавшей номер бункера, дату и индивидуальный номер, сообщаемый джонинам. В какие-то отсеки доступа я не получу, но, надеюсь, того, на что моих прав хватит, будет достаточно.

В хранилище мне открылись два сейфа из трех. Пытаться вскрыть третий я не решилась — защиту проектировали настоящие параноики. На распахнувшихся полках лежали горы расходников, десятки барьерных и маскирующих печатей, отдельной кучкой разместились сенсорные и пищевые, с запечатанным продовольствием. Самую большую ценность представляли два стазис-свитка, предназначенные для хранения раненых. Основной и запасной, из-за высокой стоимости их положили всего две штуки.

Нас в убежище пятнадцать человек. Трое детей, трое гражданских, три генина, двое раненых шиноби и четверо действующих, включая меня саму. В свитки, при некотором напряжении, можно запечатать шестерых. Прорваться сквозь блокаду и добежать до ближайшего архипелага способны двое, возможно, Иссей-сан тоже достаточно силен, хотя источник у него слабоват. Вопрос — кем жертвовать?

У меня лишнего свитка нет, давно истратила. Ещё один выдала Сачико перед боем.

— Сачико, ты использовала свой стазис-свиток?

— Нет, сенсей, — помотала головой девочка. И тихо призналась: — Я никому не говорила, что он у меня есть. Берегла.

— Очень хорошо. Давай сюда, он нам понадобится.

А вот теперь можно и спать. Завтра силы мне понадобятся.