Какой испуганной и несчастной она выглядела, когда переходила улицу. Ее отчаяние. Но не из-за того, что она покидала, как он теперь понимал, а из-за того, к чему ее заставляли идти.
Из-за машины.
Красной машины.
Теперь их опять было двое.
Она опять стала двумя.
Внешней и внутренней.
Внешне она сидела совершенно неподвижно.
Ничего другого ей не оставалось. Рядом сидела мама. В точности, как Фред сидел рядом с ней, когда она впервые увидела эту красную машину.
Теперь Фред мертв.
Тогда она смогла спрятаться, а теперь ей никак. Мама обвила ее рукой и разговаривала с женщиной, сидящей за рулем. Она продолжала фиксировать мир за пределами машины. Он не принадлежал ей. Она больше не являлась его частью. А могла бы стать ею, уже была на пути туда, но потом они оказались здесь.
В этой машине.
Поэтому она отступила назад.
Внутренне она тоже была неподвижна.
Вернулась к месту, которое не являлось местом или комнатой. Но она опять здесь, и вокруг по-прежнему пусто.
Пусто и тихо.
Себастиан разговаривал с ней. Его слова сделали стены, не являвшиеся стенами, тоньше. Это началось в пещере. Тоненькая ниточка мольбы положиться на него нашла путь в узкое холодное пространство, и она ухватилась за нее. И не пожалела.
Ощущение надежности распространялось. Медленно, но верно.
На краткое мгновение, временами, когда Себастиан разговаривал с ней, когда она была вместе с ним, ей казалось, что она, пожалуй, сможет чувствовать себя надежно и за пределами стен.
Возможно, ужас не обязательно вернется, если она вырастет и покинет свое место.
Возможно, она даже сумеет заговорить, и ничего не произойдет.