— Он что-то перепутал. Мне не нужна твоя помощь ни в чем, тем более, в выборе платья. У меня траур по матери, и мой наряд, естественно, будет черным.

— Чудесно. Тебе идет черное, ты же блондинка, — заметила Ванда — а мне пойдет белое.

— Белый саван, в самый раз.

— О! Черный юмор… Напрасно ты хочешь поссориться со мной. Мы могли бы дружить.

— Дружить с любовницей мужа? Как оригинально.

— Ничего оригинального. Густав мужчина, и как всякий мужчина желает разнообразия. И если его жена — белая и холодная льдинка, то любовница — жгучая темпераментная брюнетка. Мы прекрасно дополняем друг друга. Не понимаю, чего ты обижаешься? Ревнуешь, да? Но ты ведь даже не любишь его, ты любить не умеешь.

— А ты умеешь? И даже не ревнуешь?

— Ревную, но люблю, и понимаю его желания. Мне не важно на ком он женится, на тебе или на другой тупоголовой курице, все равно, он ко мне вернется — рассмеялась Ванда в лицо сопернице — ты прожила с ним в браке пять лет. А со мной он встречается двенадцать! Чувствуешь разницу? Мы любили друг друга до того, как ты появилась в его жизни, любили, пока вы были женаты, и потом, когда он «воскрес» он первым делом нашел меня. Потому что я ему была нужна, не ты, жена законная, а я его любимая женщина.

— Пошла вон, любимая женщина. И не смей приходить в мою комнату, ведьма!

Глаза Ванды хищно сузились.

— Не следует объявлять мне войну. Проиграешь… Спокойной ночи, Любофф — произнесла она и ушла.

Любовь упала на кровать, почувствовав себя разбитой и раздавленной. Слова соперницы раздавались в голове, били по самолюбию. Конечно, Ванда права — Люба не испытывала к мужу нежных чувств. Влюбляться она разучилась с той поры, как услышала из уст матери приговор: «шлюха!». В ту новогоднюю ночь чувствительная девушка испытала физическую боль, которую причинил ей любимый парень и получила моральную травму, что нанесла родная мать. Поэтому, выйдя по совету матери замуж за Августа, она не ждала от мужа ничего хорошего. Два чужих человека под одной крышей — обычная семья. И где-то там, за рамками этой семьи существовала любовница Ванда, а может, и не одна Ванда. Но Любовь этого не знала, или не хотела знать…

«А сейчас… это какой-то абсурд! Что он себе позволяет, этот муж? Это мой дом, и Ванда мне нужна! Сволочь… И она, не следует объявлять мне войну, проиграешь! Ненавижу, ведьма, как есть ведьма» — думала Любовь, и не могла уснуть, прокручивая в голове разговор с мужем и соперницей. На данный момент она не понимала, кто для нее более опасен: воскресший муж или его злобная любовница. «По всей видимости, муж особой опасности не представляет, по крайней мере, пока ребенок не родился. Он даже идет на уступки. Ванда совсем другое дело. А ведь Сергей предупреждал: будь с ней осторожнее. Нужно было поступать хитрее. Но сейчас я открыто выступила на тропу войны с Вандой, и назад пути нет…»