ГЛАВА26

[Она]

Он спит спокойно, положив руку мне на грудь. Всю ночь Анатолий метался по кровати, видимо сказалось нервное перенапряжение, успокоился только под утро. Поэтому, я боюсь пошевелиться, чтобы не потревожить его сон, но тошнота становится невыносимой.

- Куда ты? - спрашивает Анатолий, когда я, все - таки разбудив его, выскальзываю из объятий крепких рук, самого любимого на свете мужчины.

- Спи Анатолий, я в туалет.

- Некогда спать, Софи. Самолет в пять часов, нужно успеть собраться - улыбается он, легко соскакивая с кровати. - Что с тобой, ты такая бледная?

- А ты, через чур, внимателен - говорю я и, почти бегом, устремляюсь в ванную.

Я слышу, как он гремит посудой на кухне, пока меня выворачивает наизнанку и стараюсь не издавать громких звуков. Обдумав свою ситуацию, я решила идти к врачу, что бы избавиться от ненужной никому беременности. Но лишить Анатолия отпуска, которого он так ждал, у меня не хватает духа. Приведя себя в порядок, иду в кухню, где Анатолий уже накрыл к завтраку стол. Он никогда не ест по утрам, только запивает крепким ароматным кофе, проглоченные строчки ежедневной, утренней газеты. Это ритуал, такой же, как его ежеутренние попытки втиснуть в меня приготовленный им завтрак. - Что с Майей - без интереса спрашиваю я. Меня совсем не волнует ее судьба, но не спросить было бы неприлично.

- Софья, не нужно. Фальшивое сочувствие, хуже безразличия - отвечает Анатолий, глядя на меня поверх, съехавших на кончик аристократического носа, очков

- Прости - говорю я, чувствуя, как краснота заливает мои щеки.

- Мне не за что тебя прощать. Майя и не должна быть тебе интересна. Ты не знаешь ее совсем, а если бы и знала. Моя бывшая жена не тот человек, которому хочется сочувствовать, но то, что происходит с ней сейчас, такого и врагу не пожелаешь. Это страшно Софи, и вдвойне страшнее то, что за всю свою жизнь она так и не нашла своей любви, способной вытянуть ее на свет. Ее ждет жизнь во мраке, лишенная счастья и радости. Я буду помогать ей финансово, и Олег не оставит Майю на произвол судьбы, но это не то. Не любовь, даже не ее суррогат. Так что жалости она заслуживает, простого, человеческого сострадания. Ешь Софи, а я начну собирать вещи - говорит Анатолий и скрывается в кухне. Я сижу, ковыряясь вилкой в пышном, воздушном омлете, не в состоянии проглотить и кусочка, рассуждая над его словами. Да, это, действительно страшно, жить в нелюбви. Я знаю, я пережила это на своей шкуре. Темная, бесцветная жизнь, погребающая под собою надежды и чувства. Мать моя умерла, так и не поняв своей пустой душой, что оттолкнула, выкинула из своей жизни тех, кто ее любил по - настоящему. Она прожила страшную, заполненную пустотою жизнь. Майя лишилась физической своей оболочки, мать убила свою душу.

 Приготовленный омлет, я отправляю его в мусорное ведро и отправляюсь помогать Анатолию. Он сидит в кресле, среди разбросанных вещей и рассматривает фотоальбом, наполненный воспоминаниями, его жизнью, водя пальцем по красивому, белозубо улыбающемуся лицу своей бывшей жены, не замечая меня, стоящую у него за спиной. Жгучая ревность захлестывает меня, мешая дышать, лишая разума. - Красивая - цежу я сквозь зубы, удовлетворенно наблюдая, как Анатолий, вздрогнув от неожиданности, с громким стуком, захлопывает альбом.

- Была - говорит он, и смотрит на меня своими аквамариновыми глазами, заставляя меня забыть обо всем на свете. Я тянусь к нему, нахожу своими губами его губы, его руки путаются в моих волосах, от чего по телу проходит волна чувственной дрожи. Подушечкой большого пальца, он проводит по моей, припухшей от поцелуя, губе, действуя на меня гипнотически, разжигая во мне острую страсть. Желание, пульсирующими волнами, обжигает каждую клеточку моего тела. Рука Анатолия скользит по моему бедру, заставляя кожу гореть, словно от ожога.

- Ты самый прекрасный мужчина, которого я видела, когда либо - шепчу я, теряя контроль над собой

- А ты богиня, спустившаяся с небес.