Во время перерывов между занятиями мы выходили для наведения порядка на улице — притаптывали землю, поправляли и утрамбовывали вывернутый дерн, убирали вырванную траву. Иногда мы находили какие странные куски чего-то, как будто разорванных на части зверей, и сообщали учителям. Они складывали находки в корзины и уносили.

Незадолго до окончания летнего семестра меня вызвали к Велимудру. В его комнате сидела и тетя Люба.

— Проходи, отрок, садись, — сказал Велимудр. — Мы вот подумали с Любавой и решили, что и вчерашнее светопреставление тоже имеет связь с тобой, вернее с тем, что в кого-то из вас бросали меч-кладенец. Бросали в тебя. Если бы бросали в Катерину, то не промахнулись бы. Меч не разбирает, кому он служит, но он делает удар точным и сильным, помогая побеждать врагов. В сидящую Катерину он бы никогда не промахнулся. Бросали его в тебя, но какая-то сила тебя сбросила с твоего транспортного устройства, а сегодня эта сила устроила погром и побила столько нечисти, заползающей к нам под землей, что мы не успеваем сжигать все оставшиеся остатки. Ты на нас не серчай, Вася, но мы с Любавой должны осмотреть тебя всего. Раздевайся, милый и считай, что мы твои доктора, а ты на медицинской комиссии перед призывом в армию, давай, не стесняйся.

Я разделся и меня стали внимательно рассматривать со всех сторон, выискивая какие-то особые приметы. Да ничего у меня не было. Я был человек как человек.

Но вдруг Велимудр сказал:

— Есть, — взял меня за локоть левой руки и подвел к окну.

— Точно, — сказала тетя Люба, — Перунова печать.

Я посмотрел на руку и увидел там светленький звездообразный шрамчик, который я получил, когда учился в первом классе. Катался на велосипеде и упал, немного расцарапав левую руку в районе локтя. Помыли, помазали йодом, перевязали бинтом и через день я уже ничего не чувствовал, бегая по улице со своими сверстниками.

— Василий, — сказал Велимудр, — ты уже достаточно взрослый, чтобы поговорить со своей матерью наедине по поводу твоего рождения. И то, что она тебе скажет, должно быть тайной за семью замками для всех, но не для нас с Любавой. Нам нужно организовать твою защиту, потому что те силы, которые будут защищать тебя, могут уничтожить и то, что не имеет к тебе никакого отношения. Ты понял?

Я кивнул головой. К трем часам пополудни я должен быть готов с вещами, чтобы перенестись в поезд, который уже идет по направлению к моему дому. Мы все попрощались и договорились, что к будущему году будем готовы более уверенно держаться на ИТУ, чтобы победить наших соперников. В разговорах мы не интересовались, кто и где живет, потому что так было заведено. Однажды я спросил об этом у Велимудра:

— Учитель, почему мы не знаем, кто и где живет, не переписываемся и не дружим в то время, пока нас здесь нет?

Велимудр сказал:

— Мы не готовим команду людей для борьбы со злом и поддержания в России русского духа. Вы это будете делать каждый поодиночке, каждый в своем городе. Если даже кто-то из вас переедет в другое место, то его место займет другой выпускник. Свято место пусто не бывает. Мы знаем, что наши выпускники незаметно борются с теми силами, для которых все русское как смертельный яд и которые готовы превратить Россию в свинарник для поставки первосортного мяса и мозгов во все развитые антирусские страны. Но пока вы есть, пока люди прислушиваются к вашим словам, видят ваши поступки, им это не удастся сделать, потому что вы будете уметь уничтожать это зло.

Силы зла будут разыскивать вас, алруны будут соблазнять вас так же, как они уже соблазнили немалую часть всех русских, и поэтому они не должны знать, кто умеет бороться с ними. Пусть они победят кого-то из нас, но они победят одного, а не всех. Нас много. И нас будет еще больше. Вот для чего вы здесь и вот для чего мы учим вас вроде бы самым обыденным вещам.