Ольгерд грустно улыбнулся, а потом продолжил.

— Наверное, это и стало первой переменой, — задумчиво отметил он. — У Дезира, как я говорил, было много увлечений. И это не только про женщин. Те же книги, какие-то опыты в лаборатории, эксперименты в магии. Сначала это все имело смысл и пользу. А потом…Его отношение изменилось. Ко всему. Прежде он хотел быть нужным. Он хотел быть принятым людьми, кажется, будто ему было необходимо всем нравиться. Но со временем это исчезло. Дезир делал какие-то дела, оказывал еще помощь, но…

Ольгерд замолчал, не зная, как объяснить.

— Его увлечения ему надоели? — предположила девушка. — Он быстро остывал к своим победам?

— Нет, — возразил старый воин. — Как раз это было в нем всегда и не менялось. Новое дело, исследование, женщина, он всегда быстро загорался, и так же быстро остывал. Но перемена была в другом. Давай так… Представь, что Ингрид уронила в реку меч, и никак не может нащупать его на дне. Дезир, каким он был в первые годы своего правления, он с помощью магии, просто поднял бы меч со дна. Спустя лет десять, он бы осушил реку, чтобы Ингрид смогла взять оружие.

— Он просто тратил на мелкие дела больше магии? — не поняла Вика.

— Он не думал о последствиях, — пояснил ей собеседник. — Ведь я не сказал, что после он пустил бы реку обратно. Ради мелочи, ради кого-то одного, он мог испортить жизнь многим. Ингрид получила бы меч, но без реки крестьяне потеряли бы весь урожай.

— Вот как! — даже немного удивилась Хозяйка. — И насколько масштабны были такие его подвиги?

— Ну, в примере я переборщил, — усмехнулся Ольгерд. — На самом деле, Дезир ни разу не сделал чего-то очень значительного. Просто в тот период он перестал задумываться о последствиях своих действий. А заодно, он перестал желать этой общей любви. Стал более избирательным. Дезир выбирал себе некий кружок приближенных. Вот их обожание было для него важно. Другим он мог даже отказать в помощи. Точнее, просто игнорировать их. Только этот круг тоже не был постоянным. Он легко менял своих фаворитов. И фавориток, конечно, тоже.

— Знаешь, — подумав, поделилась Вика. — Посмотри на меня. С того первого раза, когда я увидела свой замок, а потом город и Крепость, я полюбила свой мир всей душой. И тоже хочу быть тут принятой. Я счастлива, когда знакомлюсь с кем-то в городе, надеюсь завести подруг и друзей. Инген говорил мне вначале, что каждый Хозяин должен принять свой мир, почувствовать его, чтобы потом хотеть сделать его лучше. В моем случае, просто спасти всех, кого смогу. Такой же сейчас и Ричи. Уж он-то точно нуждается во всеобщей любви и обожании, и готов делать для людей многое, чтобы заслужить их доброе отношение. Это проходит каждый Хозяин. А позже…Мы просто уживаемся здесь, нам становится удобно, мы привыкаем. Такая перемена у Дезира, как я думаю, это не более чем отражение его настоящего мерзкого характера. Ему просто надоело быть хорошим.

— Поспорить трудно, — заметил старый воин. — Но это было лишь началом. В тот период Дезир стал реже бывать в городе. С тех времен он все больше становился домоседом. Перестал любить покидать замок. Еще позже, он начал раздражаться, если был вынужден куда-то ехать.

— А вот это интересно, — оценила Хозяйка. — Ты застал Амаля уже стариком. За ним такого не замечалось, да?

— Потому я и рассказываю тебе об этом, — кивнул Ольгерд. — Ты поняла верно. Просто это нежелание Дезира покидать замок… Это шло параллельно с другими вещами. Он становился все более жесток и раздражителен. Он мог наказать того, кто просил его помощи. Да и вообще! Круга приближенных больше уже не существовало. Остались только его женщины. Но и тут все стало плохо.

Он тяжело вздохнул, именно эти воспоминания были самыми тяжелыми.

— В первые годы Дезир влюблялся, — снова стал пояснять он. — И очаровывал. Ему было интересно привлечь понравившуюся женщину. Позже, он набирал их, как рабынь. Их пожеланий уже никто не спрашивал. Он спокойно разрушал пары и семьи, наказывал за непослушание. За отказ. Ты это знаешь.

— Прости, — искренне попросила девушка. — Не хотела лишний раз причинять тебе боль. Ольгерд… ты считаешь, что вот эти изменения, они случились параллельно? Его нежелание покидать замок и растущая жестокость?

— Я понимаю, к чему ты ведешь, — серьезно сказал воин. — Возможно. Я не думал, но это, правда, может быть взаимосвязано. Только это еще не было жестокостью. Вернее, он не получал удовольствия от наказаний и боли других. Ему было наплевать. Тут другое. Его мир будто сузился до пределов замковой стены. И все, что осталось внутри нее, это становилось его собственностью. Понимаешь?

— Не то, чтобы он ценил это больше, — своими словами постаралась изложить Хозяйка. — Он наглее это использовал? Большой капризный ребенок, кто по желанию ломает любимые игрушки?

— Отличное сравнение! — похвалил Ольгерд. — Люди в замке были его рабами, вещами для его пользования. Это вообще, был какой-то темный период. Раньше я думал, только для меня из-за смерти любимой женщины, но благодаря тебе, теперь я понимаю, тогда в целом все было плохо. Дезир был угрюм и зол. И знаешь…

Он доверчиво наклонился ближе.