— Не отпустим, — поддержал он, но при этом посмотрел на Ксеню так, будто бы взглядом давал понять, что он здесь вообще ни при чем и просто не может виновнице праздника отказать.

— Вообще-то, я еще не уезжаю, — вновь искренне рассмеялась Ксеня.

— И это хорошо, потому что веселье только начинается, — поддержала Женя ее тон. — Выглядишь ты сегодня просто отпадно, кстати, не будь мое сердце окончательно занято Анютой — не дождался бы тебя Макс домой, — подмигнула Женька.

Они все рассмеялись, прекрасно зная, что эти двое действительно не замечают никого вокруг.

— Ладно, побежала я с остальными здороваться, с вас еще по фото со мной, вон фотограф ходит. Ну и просто — развлекайтесь, — взмахнув руками так, словно бы пыталась охватить весь бар разом, велела Женя, двинувшись к следующей компании. — Скоро начнется представление, — подмигнула она им напоследок.

— Ураган наша Женька, — заметил Леонид, сделав еще глоток сока. — И не скажешь, что сорок стукнуло, такая же, как десять лет назад…

— Так долго я ее не знаю, но что ураган — согласна на все сто, — улыбнулась Ксюша, вновь взяв свой бокал. Почему-то накатила неуверенность какая-то. О чем говорить? Как держаться с этим Леонидом? — Фейерверк веселья.

— В точку про нее, — улыбнулся собеседник.

Он все еще изучающе смотрел на Ксюшу, и, казалось, совершенно нормально воспринимал происходящее и их внезапное знакомство. А вот сама Ксеня вдруг поняла, что шампанское на голодный желудок не прошло бесследно: в голове шумело и плыло, а в теле стало легко, отпустил тот узел в груди, что с самого утра сдавил обидой, мешал жить и работать. Только вот в руках какая-то неуверенность появилась… невесомость. Точно опьянела… надо бы хоть что-то перехватить. А мысли ясные, как ни странно.

— Так чем вы занимаетесь, Ксения? И на что там Женя намекала про общие темы? — поинтересовался в этот момент Леонид, вновь обратив ее внимание на себя.

— Художественной галереей управляю. Может быть, слышали, «Галерея Ольшевского»? — Ксеня решила все-таки отставить бокал. Ей на сегодня достаточно, наверное.

— Слышал, — кивнул Леонид, и у него что-то изменилось во взгляде. Она не поняла. Но он так же внимательно при этом наблюдал за ней, что только усиливало неловкость Ксении. — Принести вам пару бутербродов? — вдруг предложил мужчина, кажется, прекрасно поняв ее состояние сейчас. — Не успели пообедать?

Первое, что она испытала — дикий стыд почему-то, удушливую волну неудобства и неловкости за саму себя, что оказалась в подобной ситуации и это видно. И Макс, похоже, не зря утром упрекал…

Все-таки в рабочей обстановке привыкла к уверенности и контролю, а вот в обычном общении терялась часто, словно забыла, как это делается. Как вообще с людьми знакомятся, на отвлеченные темы говорят?

Но Леонид смотрел совершенно спокойно и улыбался просто, открыто, как бы подбадривая, так что на душе немного отлегло. И Ксеня даже вспомнила, что ничего особо предосудительного не сделала — выпила бокал шампанского на празднике у подруги. И дело не страшное, житейское. Да и не на столе же она в том шикарном черном белье вылезла танцевать, а всего лишь руки твердость потеряли. Так с какой стати нервничать?

— Не успела, — честно призналась, тоже улыбнувшись. — Слишком много дел было. Теперь вино в голову ударило.

— Можно не продолжать, все понял. Я на секунду, — подмигнул Леонид, поставив свой сок рядом с ее бокалом. А сам пошел в сторону столов, где были расставлены закуски.

Своевременно, наверное, сама Ксеня не дошла бы сейчас… во всяком случае, с достоинством. Так что она позволила себе сделать небольшой шажок в сторону, держась для надежности за барную стойку, и опустилась на высокий барный стул. А глаза как-то сами-собой следили за нежданным спасителем, которого так удачно представила ей Женя.

Высокий. Выше ее на голову точно. Плечи широкие. Да и сам весь такой… тотальный, что ли, внушительный. И дело не в массивности или лишнем весе, с этим все нормально было. Просто солидный такой, серьезный. И в костюме приехал, кажется, один такой. Да, в черном, как требовал дресс-код. И сорочка с галстуком тоже черные… В голове вдруг мелькнула идиотская мысль, а предъявила ли ему Женька свое требование «тотал», и черные ли на мужчине трусы?

«Мамочки! О чем она думает?!»