От боли и страха Хозяин чуть не проснулся, но почувствовал, что из него потекло, как у Кошачего на приёме у него в кабинете. Сон продолжался…

В лагере советских людей произошло замешательство. Что же это делает старый кукурузник? Расхотелось, что ли, в рай? В который сам, на верёвках, тащил всех столько лет. Вон Сталин, какой ни злодей, а сейчас-то правильную линию гнёт. Сознаётся хоть перед Богом! А Никиту снова, видать, зависть поборола. Сам лезет в культ, хоть ты тресни.

Сталин поманил из моря Берию и, склоняясь с трибуны, прошептал подбежавшему палачу:

— Зови сюда "Бровеносца в потёмках"! Скажи: пускай уберёт своего бывшего благодетеля ещё раз каким-нибудь способом. Скажи: а то Хрущёв лишит народ не только хороших старых денег, но и господнего рая. Ты сам слышал его глупость: правильным путём идёт, сукин сын! Если этим путём будут идти и дальше, появится мерзавец, который без войны сделает всех голыми и нищими.

— Слушаюсь, Коба! — ответил Берия. — У меня у самого к этому кабану счёт до потрохов. Это ведь он меня… погубил.

Сталин, повернувшись к трибуне, на которой торчал Хрущёв, выкрикнул:

— А повишение цен на молоко и масло, это что — правильный путь, да? Сталин — снижял цены, а ти…

Оправдываясь и забыв, где и по какому поводу находится, Хрущёв отвечал звонким тенорком:

— Повышение цен, сделанное мною в 1957 году, на масло и молочные продукты — было всего лишь временной мерой!

Американский молодой президент, видя в стане противника такие разногласия, выкрикнул:

— Зато в вашей стране никогда не было национальной розни! У вас — все нации равны, а человек человеку — друг, товарищ и брат!

К трибуне, на которой стоял Хрущёв, подбежал Брежнев и, хватая лысого строителя коммунизма за пиджак и стягивая его с трибуны, зашипел ему на ухо:

— Зря я тебе, Никита Сергеевич, 400 рублей пенсии отвалил! Опять ты всем гадишь…

Старик обиделся:

— Ты — заботился не обо мне! Хотел создать прецедент. Вдруг и тебя турнут… Значит, хотел, чтобы знали, сколько и тебе надо отвалить на жизнь. Хотя тебе-то — можно было бы назначить пенсию, как колхознику или инвалиду войны.

— Это почему же?

— Да потому, что ты — уже накрал из казны миллионы "кремлёвскими". Не в бумажных рублях!..

— Ну и шо? Я — сам жил, и не мешал другим. При мне — все хапали. А ты — хотел только себе.

— Правильно. Ты сам всю жизнь ничего не делал, и они — при тебе. Только голых баб тискали на дачах. А страну бросили на самотёк. За старухами охотились, которые незаконно "наживались" на семечках в стаканах. Вот если бы они миллионами ворочали, ты — был бы с ними!

— А пошёл ты со своей честностью, знаешь куда!.. — Стянув лысого с трибуны, бровастый торопливо взобрался на неё сам, отхлебнул "Коммунистического" и развернул папку с подготовленным для него докладом. Словно закусывая и плохо прожёвывая слова, начал вещать в микрофон: