Ловиса наклонилась ко мне.
– Гаэль, я бы предпочла, чтобы ты осталась здесь. Прошлой ночью разговор с тобой и Симоной прояснил мне голову. Но сегодня я чувствую, что вернулась к исходной точке. Давай Мика и Кларк съездят поискать машину Дхана, а мы втроем останемся здесь и откровенно поговорим. Не знаю, как у вас, а у меня внутри целый котел противоречивых эмоций, и мне не помешала бы помощь, чтобы разобраться с ними.
Вода, которую Симона налила, чтобы сварить яйца, бешено кипела, брызгая на плиту. Шум привлек мое внимание, и я увидела, что она просто стоит там с яйцами в обеих руках и смотрит на меня.
– Да
Кларк обошел стол и протянул мне правую руку. Я встала, чтобы обнять его.
– Мы все напуганы. Каждый из нас должен справиться с этим по-своему. Увидимся в Брюсселе, да? Люблю тебя, сладкая.
Я вздохнула, чувствуя себя неловко. Меня смущало, что все, казалось, относились ко мне как к ребенку. Кларк попрощался с каждым, и мы последовали за ним в гостиную, где я с удивлением увидела, что его чемодан уже собран и стоит у входной двери. Мы втроем смотрели с крыльца, как они уезжают, правая рука Кларка махала из пассажирского окна. Его отъезд казался жестоким и внезапным, и я чувствовала, как из глаз текут слезы. Нам нужно было оставаться вместе. Наша стабильность зависела от всех пятерых. Симона взяла меня за локоть и повела в дом.
В этот момент я перестала задавать вопросы.
Кларк, два года спустя
Я так и не добрался до Брюсселя. Мы с Гаэль обсуждали это пару раз, но оба знали, что этого никогда не произойдет. У меня не было никакого желания снова видеть кого-то из них. В чем смысл? Я слежу за остальными через социальные сети или читаю новости, но личных встреч избегал даже до коронавирусного локдауна. Я не планирую участвовать в следующих встречах. Никогда. Хотя не то чтобы кто-то предлагал встретиться в этот раз.
Когда мы переехали, я сменил адрес электронной почты и ничего им не сказал. И самое удобное, что мне не нужно объясняться. Как молодой отец, естественно, я хочу быть со своей женой и маленькой дочерью. Теперь я другой человек, находящийся в постоянном восхищении перед этим крошечным человечком, которого мы создали. Я хочу, чтобы для нее всё было идеально, а это значит, что нужно оставить позади тот мир, который был раньше.
Это было наше первое Рождество за пределами Европы, и оно было странным, но в хорошем смысле. Хоть переезд оттуда спустя четверть века и вызывал у меня смешанные чувства, мои приоритеты изменились. Джен снова беременна. Мы будем вчетвером, и я хочу, чтобы мы жили в месте, которое ощущается как нечто постоянное. Целью моей жизни всегда было движение вперед. Новые места, новые впечатления, новые друзья, новые страны, новые культуры, новые приключения, без оглядки назад. Прямо сейчас я не хочу жить в США, а Джен отчаянно хотела уехать из Великобритании. Так что мы нашли компромисс. Новая Шотландия в Канаде стала нашим новым домом.
Джен может преподавать, я могу управлять средствами всех своих клиентов, работая из дома, и выстраивать свою жизнь вокруг образа отца-домоседа. Я смотрю вперед, а не назад. Только мы вчетвером, у моря, дышим океанским воздухом и вместе взрослеем.
Европа многое мне дала, в том числе много счастливых воспоминаний и незабываемых впечатлений. Но от нее мне достались и ужасные кошмары. Под ужасными я подразумеваю такие, когда ты просыпаешься, задыхаясь и крича. В этих ночных кошмарах я бодрствую и сплю одновременно. Я вижу, что какая-то опасность подкрадывается ко мне или моей семье. Это может быть паук, ползущий к моему открытому рту, или парень с топором, лезущий в окно спальни моей дочери. «Бодрствующий я» пытается закричать, а «спящий я» не может открыть рот. Судя по всему, я издаю ужасные воющие звуки, пока Джен наконец не будит меня. Такие сны случаются нечасто, но когда они случаются, снова заснуть уже невозможно. Поэтому я встаю и иду на пробежку. Что угодно, лишь бы не лежать в предрассветные часы, погрузившись в свои мысли.
Джен предложила гипнотерапию. Спасибо, не надо. Как я уже сказал, лучше никогда не оглядываться назад.
Когда температура падает, мое плечо всё еще болит.
Симона, два года спустя
Когда мы впервые поехали в Америку, мои друзья подшучивали надо мной из-за того, как я реагировала на Нью-Йорк. В частности, довольно острыми были шутки Мики. Чего они не понимали – так это того, что меня учили делать всё правильно. Люди смеются над учебой в пансионате, как будто там полно глупых дебютанток. Они совершенно не понимают, что такие места учат, как вести себя в слое общества, недоступном для большинства. Очень важно совладать со своими низменными побуждениями, будь то еда, чтение дрянных журналов, отказ от физических упражнений и, да, добавление сыра с плесенью в утреннюю выпечку. Они учат нас сдержанности. Это то, чему такие люди, как Кларк и Гаэль, не научатся никогда.
В моем положении человек учится быть актером, играя роль светской жены, хозяйки, мецената и очаровательной гостьи. Человек узнаёт о ценности самоконтроля и о том, как заново создать себя. Если мы чему-то и научились после прошлогодней катастрофы в области здравоохранения и экономики, так это тому, как откладывать удовлетворение на потом. 2020 год не за что особо благодарить, но за это я ему благодарна.
По понятным причинам университетские встречи внезапно прекратились. Нам больше нечего сказать друг другу. На самом деле, после свадьбы я потеряла связь со многими друзьями, в основном из-за того, что я очень занята. В конце этого года мы с мужем будем в Нью-Йорке на балу, устроенном одним из его клиентов. Оттуда мы поедем в Мексику на зимние каникулы. Винсент предпочитает плавание, жару и солнце катанию на лыжах, снегу и шале. Лично я не могу не согласиться. Мы идеально подходим друг другу.