– Что ты подразумеваешь под словом «запутанной»? – голос Ловисы был ровным и нейтральным, но я слишком хорошо ее знала, чтобы не увидеть тонкую полоску льда, намекающую на айсберг под ней.

Дхан помотал головой из стороны в сторону. Уклончивый жест.

– Все чего-то хотели от меня, а я не мог им этого дать. Симона была беременна…

– Ты знал?

У Симоны отвисла челюсть.

– Я подозревал. Штука в том, что я не мог стать отцом. Я абсолютно не мог отвечать даже за себя, не говоря уже о каких-то иждивенцах. Более того, мои родители обещали меня в качестве жениха девушке из другой семьи. Всё уже было организовано.

Он бросил на меня быстрый взгляд. Я продолжала смотреть на него безо всякого выражения.

– Это была одна проблема. Другой стало то, что я задолжал Мике объяснение. Тот бизнес, что я просил тебя профинансировать, тогда уже схлопнулся, и деньги исчезли. Я просто не знал, как тебе об этом сказать. Это была полностью моя вина.

– Ты задолжал мне больше, чем объяснение, – сказал Мика. – Ты был должен мне тридцать тысяч евро. – То, как ровно он это произнес, показало, насколько крепко он держал себя в руках.

– Которых у меня не было. Но ты же справился и без них, верно? Я слежу за твоей компанией, друг мой, и она процветает. – Он улыбнулся Мике, на лице которого не дрогнул ни один мускул.

– Что касается Кларка, то тут я облажался, приятель. Я знал, что у тебя есть чувства ко мне, и я дал тебе ложную надежду. Это было нечестно. Совсем нечестно.

– Только не надо этого покровительственного тона, ты, кусок дерьма! – Глаза Кларка превратились в щелочки, а мышцы предплечий напряглись, когда он сжал кулаки.

– Никакого покровительственного тона. Я просто признаю свои ошибки.

Он повернулся к Ловисе, и я узнала этот привычный жест. Он искал союзника, надеясь привлечь на свою сторону хотя бы одного из нас. Жар моего гнева утих, перейдя в холодное наблюдение за происходящим. По прошествии двадцати лет Дхан совсем не изменился. Даже сейчас он всё еще думал, что его обаяние и попытки напомнить о нерушимости дружбы одержат верх. Всё, о чем он говорил, было лишь стремлением оправдать себя. Я встала и подбросила еще пару поленьев в огонь, как будто происходящее было совершенно нормальным. Затем я вернулась к столу, чтобы посмотреть, как Дхан пытается оправдаться в глазах Ловисы.

– Да? – отозвалась Ловиса. – Давай, я заинтригована. Каким образом копирование моей работы «запутало» тебя? Возможно, на тебя оказывал давление тот факт, что раз ты украл настолько отличную работу, то теперь и дальше учиться придется так же хорошо? Как, должно быть, ужасно тяжело это было!

Она сказала это с болью, словно шла по битому стеклу.

– Ловиса, ты же знаешь, что всё было не так. Я действительно скопировал твой перевод, признал это и извинился, верно? Я был в отчаянном положении, мне была нужна поддержка. Когда мы были в Праге, я сказал тебе, что смотрю на это как на заимствование, а не воровство. У тебя было более чем достаточно сданных зачетов и высоких оценок, так что ты вполне могла себе позволить менее плодотворный семестр. Я заходил на сайт университета в день выпуска. Ты с отличием сдала все свои экзамены. В конце концов, никто не пострадал.

Всеобщее внимание было приковано к сидящей на противоположном конце стола Ловисе и ее реакции, поэтому никто не заметил моего движения. Честно говоря, я сама застала себя врасплох. Первое, что я увидела, – вскочивший на ноги, отшатнувшийся назад и вытирающий шампанское с глаз Дхан и я, держащая в правой руке пустой бокал.

– Никто не пострадал? Никто не пострадал!

Мой голос был хриплым, как будто я кричала.