— С ума сойти…, — замерла, не в силах отвернуться от красоты, раскинувшейся прямо перед нами, — Они как нарисованные, смотри, — указывая пальцем на вершины, возвышавшиеся по ту сторону от нас, — как же здесь красиво.

— Горы — самое прекрасное создание природы.

— Дух захватывает. Я не была раньше в горах. Никогда. Я видела пустыни, океан, море…но это, — обернулась к Саиду, смотревшему поверх моей головы, — я влюбилась в них. Они, действительно, великолепны.

— Я родился неподалёку от этого места. В небольшом селе. Знаешь, когда из твоего окна видны горы, ты привыкаешь к ним. Ты перестаёшь ощущать их силу и величие. Но стоит уехать, ты начинаешь скучать по ним, как будто оставил здесь кусок своего сердца, и только вернувшись, понимаешь, как тебе не хватало этой красоты.

— И сердце чувствуешь уже целиком?

Смеётся.

— Да. Если оно есть, конечно.

— А у тебя оно есть?

— Откуда?

— Ты купался в этом озере? — уводя тему, не желая начинать очередную перепалку, но мысленно соглашаясь с ним.

Потянула его за руку к воде, но Саид не сдвинулся с места, засмеявшись.

— Здесь очень холодная вода, Карина.

— Что, Нармузинов, испугался простудиться?

И взвизгнуть, когда к себе рывком притянул.

— Нет, просто у меня идейка появилась.

— Какая? — судорожно облизывая губы от вспыхнувшего шального огонька в его глазах.

— Так значит, тебя никогда не трахали в горах, Карина?

— Меня вообще никто нигде не трахал, кроме тебя.

И тут же ладонью закрыть собственный рот, не успев сдержать вырвавшиеся слова. Идиотка тупая! Зачем сказала? Смысл в них? Вон, как напрягся. Окаменел прямо. Вновь перевел взгляд мне за спину.

— В смысле? Думаешь, я настолько идиот, чтобы не отличить девственницу от порченой?