Бледные худые пальцы Тени аккуратно забрали посуду из моей ладони, и домоправительница, или кем там она тут являлась, занялась делом.

— Господин звонил, передавал, что сегодня не придёт ночевать.

А вот это уже что-то новенькое. До сих пор господин не удосуживался передавать мне подобные послания. Он мог предупредить местных женщин, чтобы не ждали его с ужином. Но не меня, да. А теперь вот…и Тень понимает, что это неспроста. В отличие от своих же маленьких помощниц, которые относятся ко мне примерно так же, как Асия. Как с неизбежным и досадным препятствием в их устроенном уже быту. Мало того, что я была неверной по их явно религиозным стандартам, так ещё и непонятно, что вообще делала здесь. Слонялась без дела по комнатам и участку. В отличие от той же Авры, которая очень умело управлялась с домом и слугами.

Но Тень видела гораздо больше своих подчиненных. И отлично понимала, какую «функцию» в этом доме выполняю я. А я что? А с некоторых пор я перестала думать о том, что каждый из окружавших меня людей знает, что меня долгое время насиловали в стенах их общего дома, но при этом не сделал ничего, чтобы помочь. Или хотя бы утешить. Перестала думать об этом и стесняться. Пусть теперь они стесняются и думают о том, как бы не обидеть меня. Трусливые твари.

Я закрыла глаза, с наслаждением втягивая обжигащий нёбо чай из каких-то ароматных, безумно вкусных трав. Вот что-что, а чай Асия делала отменный. Пока не будем её старикану отдавать. Тем более, что можно сыграть на этом её проступке, заставить девочку искупить свою ошибку. Когда настанет время, конечно.

С той ночи прошла почти уже неделя, и Саид приходил ко мне четыре ночи подряд…в оставшиеся три дня он вовсе не оставлял меня.

«— Что это?

Горячие пальцы проходятся по моему открытому плечу, слегка нажимая на верхнюю косточку.

— Лямка платья?

Слегка склонив голову вбок, чтобы открыть ему доступ к шее. Я читала, что шея — это эрогенная зона многих женщин, но иногда мне казалось, что моя шея стала ЕГО эрогенной зоной. Иначе как объяснить то, с какой жадностью он приникал к ней губами каждый раз, как только предоставлялась возможность? Прикусить губу, смягчая вырвавшийся вздох, пока его губы проходятся вверх до самого подбородка, а затем зубы нежно царапают его, чтобы потом спуститься вниз всё к тому же плечу.

— Вот именно. Лямка!

Стиснул зубами косточку на плече, и я дёрнулась, закрыв пальцами рот Саиду.

Хриплый смешок, и Нармузинов толкает меня в ключицу двумя пальцами, опрокидывая на спину и нависая сверху. Смотрит так…я не могу не то, что объяснить, что именно вижу в его глазах. Я не могу понять, что там кроется. За этим расширившимся чёрным зрачком, который медленно рассматривает меня: лицо, шею, декольте.

— Тебе не нравится моё платье?

Недоумённо, потому что он сам его передавал мне через прислугу.

— Ты же сам купил его.

— Ага, но не для того, чтобы ты носила его на улице. Где кофта верхняя, которая с ней была.

Это он так называет длинный чёрный кардиган, видимо.

— Я ведь никуда не выхожу, Саид, — и вновь уловить вот эту его реакцию. Каждый раз, когда произношу его имя, Нармузинов будто на мгновение застывает, — сегодня целый день дома провела.

— Не выходила, да. Я знаю, — даже не скрывает, что ему докладывают о каждом моём шаге, — но к нам заходил сосед Муса с внуком, а ты полуголая ходишь перед ними.