— Я южанин…с теплых краев так сказать.

— И…как вдруг стал работать на моего мужа…к нему не так просто попасть.

— Выполнил одно весьма сомнительное задание. Нечто на что немногие согласятся. Я снайпер…Вы ведь не думаете, что мы все здесь просто обслуга?

Я отвернулась, нет я так не думала, но я никогда не вмешивалась в политику нашей семьи настолько. Я не хотела этого знать. Не хотела знать, что Макс нарушает закон, не хотела вообще знать, какими методами он добивается беспрекословного подчинения, хотя и догадывалась.

— А твоя семья? У тебя есть семья?

— Да, моя мама. Она живет в деревне в курортном городке и все еще ждет, когда найдут ее единственного без вести пропавшего сына. Я же так и не вернулся из армии. Зато ее двоюродный брат из Америки присылает ей ежемесячно помощь. Она правда не знает, что Арон умер пять лет назад и не имел даже постоянного места жительства.

Дэн стиснул челюсти, и я снова отвела взгляд.

— Значит ты работаешь на моего мужа уже давно и все это время ты был в нашем доме?

— Да…Все это время я был в вашем доме. Вначале охранял главные ворота.

— Зачем ты сделал это? Зачем помог мне сбежать?

Дэн вдруг резко повернулся ко мне.

— А вы не догадываетесь? Знаете, я помню, как увидел вас впервые. Вы приехали вместе с мужем, на вас было голубое платье и ваши волосы были заплетены в косу. Я тогда подумал, что ни разу в своей жизни не видел кого — то красивее вас. Потом, каждый день я смотрел на вас. Я запомнил ваше неизменное расписание, и каждая моя вахта всегда совпадала по времени с вашей прогулкой с детьми. Вы играли в мяч, бросали его через ограду и удивлялись кто вам возвращает его, если там сзади никого нет. В тот день на вас было белое платье с красными маками и в волосах цветы, которые принес вам сын… По вечерам вы стояли на веранде и смотрели на небо, вы могли стоять там часами, а я мог часами смотреть на вас…

Я покраснела, это было признание. Неожиданное, откровенное и совершенно безумное. Наверное, он уверен, что не выживет, раз говорит мне все это. Только так можно объяснить эту смелость или дерзость, но самое странное я не почувствовала отторжения от его слов, какая — то часть меня ликовала. Слышать, что настолько нравишься мужчине, знать, что он готов рискнуть жизнью. Это непередаваемо.

— Я хочу, чтобы вы снова улыбались…я хочу, чтобы вы были счастливы. Я больше не смогу слышать, как вы плачете из-за него. Вы достойны чтобы вас любили. Вас одну. Вы достойны, быть единственной.

Его слова больно кольнули, значит все знают, что у Максима я никогда единственной не была. Какая же я жалкая. Я одна не видела очевидного. Закрыла лицо руками, потому что в горле застрял комок… Слепая, преданная, безумно влюбленная идиотка. Бесхребетная дура, которой помыкали много лет подряд и изменяли ей на каждом шагу — вот кто я. Вот почему со мной так обращаются, я тупое животное, которое можно пинать, бросать, изменять. Я же все прощу, все стерплю…за унизительную ласку…за лживые слова любви…за ночи в моей постели…После кого — то.

— Ты охранял только дом? Или сопровождал моего мужа тоже?

Дэн бросил взгляд на часы.

— Нам пора. Следующий привал только в гостинице. Вы отдохнули немного?

— Скажи мне Дэн, ты часто выезжал с ним? Или охранял только наш дом?

— Выезжал, — Дэн поднялся с бревна.