– Нельзя! Плохой солдатик.

Я склонил голову, опасаясь, что эмоциями на лице выдал себя. Ветер затих, и даже гул камышей перестал надоедливо давить на уши.

– Потопали, я сказал! – это Чес показывает свою крутизну.

– Пошли, – покорно согласился я. Встал за спиной Унылого и добавил: – Теперь твой черед водить.

Тот, завязывая шнурки, аж открыл рот. Вытер сопли о бушлат:

– Ни фига, ты как всегда первый.

– Нет. Без берц я первый не полезу. Да и внимание уже не то, с самого утра шпарю как локомотив. Давай, Унылый, топай.

Чес резко подскочил и двинул меня прикладом в область печени. Больно! Это как засунуть пальцы в кипяток, вот только высунуть их не получается. Боль жгла бок, и я припал на колено. Вдохнул, выдохнул. Встал. Я смотрел в глаза урки.

– Еще? – тихо спросил он.

– По фи… – Договорить не смог, теперь удар в область селезенки. Тут я успел отклониться и корчился скорее для вида, чем от сильной боли.

Встал.

– Топай, больше повторять не буду, – угрожающе произнес Чес.

– Он надел берцы? Путь теперь поработает первым номером или ты за ним и говно вытирать будешь? – спросил я.

В голове взорвалась бомба. Такая красивая, как фейерверк. В глазах потемнело, я завалился. Вот это нокаут. Хороший удар в голову получился у бандита. Я собирал себя в единое целое, собрав все силы, встал. Мир вращался, словно я на карусели, а не на твердой земле.

– Еще?

– Сразу пристрели. Чтобы меньше мучились, – я сплюнул красным на землю, – он трусливая тварь. Я за него горой стоял, когда ружье у него отнимали. А он, как крыса, берцы спер.

Дельный стоял у моста, но не переходил, ожидая окончания спора.

Унылый молчал, вроде у него язык затянулся в морской узел. Чес дернулся, наметил прикладом мой пресс.

Не ударил.

– На испуг, – прокомментировал он свои действия. – Кузьма… Ну тля, упрямый… Унылый, топай. Замерзнем стоять.