В общем, все, что вчера не успел испоганить темный ведьмак, допоганил светлый чародей. Я начинаю подозревать, что дело не в цвете дара, а в принадлежности к мужской половине нашего славного общества.

– Твой школяр, фея, действительно умеет удивлять, – соскребшись с земли и выпрямившись, оценил ущерб Фентон.

– Он отцовский школяр.

Пришлось напомнить себе, что цель оправдывает средства: лучше лишиться огорода, чем светлой магии, и призвать чары. Пальцы знакомо вспыхнули голубоватым светом, и куст погас. Остался обгорелый остов, в воздухе заструился пахнущий гарью дымок.

– Нильс, ты где? – раздраженно вопросила я.

– Здесь! – подал он голос откуда-то из кустов. – Не беспокойтесь обо мне.

И не собиралась…

– Вылезай!

– Не могу, но пытаюсь! – провыл тот. – Рубашка зацепилась, и я застрял. Спасите, учитель!

Однако он вывалился из кустов быстрее, чем его успели спасти так, чтобы ему захотелось в этих самых кусках окопаться. Чуб стоял дыбом, порванная на боку рубашка вылезла из-за пояса брюк. В прорехе мелькал упитанный животик, трогательно нависающий над ремнем. Сразу видно, человек больше любит готовить, чем колдовать.

– Учитель, это была битва не на жизнь, а на смерть, – объявил он, оглаживая себя по бокам. – Я порвал рубашку, но вырвался.

Именно в этот момент, словно дождавшись, когда зрительный зал заполнится, приготовится внимать и восхищенно охать, темноту прорезала очередная молния. Под одобрительный громовой раскат она влетела в железный штырь от сломанного флюгера, с незапамятных времен торчавший на крыше ведьмовского дома. В разные стороны посыпались искры и поскакали по старой черепице, покрытой темным мхом.

– Твою же мать! – коротко выразил Фентон отношение ко всему происходящему.

– Не ругайте маму, господин темный чародей! – пробубнил Нильс, словно действительно имел право голоса. – Она хорошая и очень меня любит…

Взгляд упал на ведьмачий дом, и я почувствовала, как начинаю меняться в лице. На крыше сверкали языки огня. К грозовой туче, то и дело вспыхивающей свирепой зарницей, тек сизый дым.

– Ведьмак, у тебя крыша горит! – охнула я.

– Тут ты права, у меня подгорает…

– Да крыша дома горит! – перебила я, указав в сторону старого особняка.

Фентон круто развернулся. Пламя между тем, ничем не остановленное, входило в силу. Ведьмак цветисто выругался, вновь мастерски вплетя в одну фразу светлых чародеев, и где именно он всех нас видел. Место, к слову, он упомнил неприглядное.

– Не смей на меня орать! – возмутилась я. – Сейчас потушу. Раскудахтался, как индюк…