– Стреляли? – не понял я, представив, как некий злоумышленник залез в гараж и подстрелил автомобиль. Оказалось, стреляли по машине, когда за рулём был Василий.

– Думаем, что его с тобой перепутали, – заявил Артём. – У Василия такая же каракулевая ушанка, что и у тебя. Пальто вы у Петрова пошили тоже одинаковые.

– Васька не пострадал? – заволновался я.

– С ним все хорошо. Реакция у парня отменная, успел выкрутить руль. Только стекла и разбились. У Василия лишь мелкие царапины, – успокоил Серёга. – По горячим следам того стрелка быстро арестовали.

Не зря мы в Екатеринодаре прикормили полицейских и городовых. Зарян по своим каналам казаков «свистнул». Киллера-недоучку отыскали и допросили. Предполагаю, что с большим пристрастием. Заказчика стрелок сдал, но толку от этого было немного.

– Ниточки потянулись к староверам, – сообщил Артём. – Так что пока тебе в Екатеринодар лучше не возвращаться.

– Николай Иванович, а давайте с нами в Москву? – предложил Егор Деев. – У нас и охрана, и территория закрытая.

– Мы ему закрытую территорию и в Петербурге организуем, – пообещал Сергей.

Оказалось, это были не все известия. Не напрямую, но мы повлияли на события в Нижнем Новгороде: на Сормовском заводе снова были волнения. В этот раз директору не удалось спастись от враждебно настроенной толпы рабочих. Его повесили на воротах завода. Следствие ведётся, но вяло. Зато в газетах пишут о том, как недальновидно поступил господин Фосс, проигнорировав решения государя.

– У нас Путиловский завод на грани не то краха, не то стачек, – напомнил Артём, что мне есть чем заняться в Петербурге.

Деевы через день убыли в Москву, а мы с друзьями продолжили решать насущные проблемы. И прежде всего по Путиловскому заводу. Если нет госзаказов, значит, нужно разместить свои. Восемьдесят процентов акций позволяли нам решать такие вопросы, не спрашивая чьего-либо мнения.

– В Баку ситуация тоже швах, – попутно поделился Артём. – Консервный завод я запустил, но немного не по той схеме, что планировалась.

Изначально предполагалось устроить это предприятие для жён нефтяников. Только мы не учли национальный менталитет. Кто тем женщинам в Баку позволит работать? В результате Артём привлёк к первичной обработке рыбы подростков. А на более ответственную работу набрал молодёжь из числа безработных.

– Воровать стали чуть ли не с первого дня открытия, – пожаловался друг. – И охрана у меня была, но тащили с завода все, что не приколочено. А с кого спросить, если в сторожах родственники рабочих? Пока не поставил тех, кого Зарян прислал, толку не было.

С инженерными кадрами в Баку тоже проблема. Строить там нефтеперерабатывающий завод – считай, выкинуть деньги. Артём был уверен, что будут воровать как готовую продукцию, так и сопутствующие материалы, инструменты и технику. Посовещавшись с Серёгой, он решил закладывать завод по переработке нефти рядом с Петербургом, а её доставку осуществлять по железной дороге. Для этого нам нужны были нормальные цистерны. Их выпуск как раз можно организовать на Путиловском заводе.

– Даже сварку пока не буду внедрять, – рассуждал Артём. – Рабочей силы на заводе завались, пусть клепают вручную. Нам главное – занять народ работой, пока кризис и нестабильность в стране.

У меня же сразу подключиться к делам на заводе не получилось. Хочешь не хочешь, а нанести визиты вежливости нужно. С профессорами я планировал поговорить по поводу рекомендаций на номинирование моих бывших учеников на Нобелевскую премию. Столыпин принял меня с докладом и сам просветил о том, что делается. Господину Витте мне тоже пришлось засвидетельствовать своё почтение.

Сергей Юльевич в ответ на моё послание сообщил, что ждёт на Рождественский обед. Такое приглашение меня немного удивило, но отказываться не стоило. Продолжая недоумевать, я озадачился покупкой подарков. Приёмных дочерей у министра финансов две. Старшую я так и не видел ни разу. Но вдруг она тоже будет на обеде? Что купить младшей Вере, также не представлял и поинтересовался у Артёма.

– Шуруй в ювелирный, – хохотнул друг. – Девице двадцать лет, а ты размышляешь, какую игрушку или конфеты ей подарить?

– Как двадцать? – не понял я.