Отец?

Лорд Амартен, с лица которого слетели строгость, серьёзность и возмущение, растерянно и слегка виновато смотрел на нас. А вот теперь я по-настоящему поняла одну очень важную вещь:

– Ты знал, что я твоя дочь?

– Знал.

– Мы искали тебя, – с горечью добавила Деметра.

– Я понял.

Повисла тревожная тишина.

– А ты знала, что император наш отец? – повернулась я к Лауре.

– Нет, я увидела его только сегодня во время казни, – с болью ответила она.

– Но ведь нашего отца по-другому звали, – Деметра никак не хотела осознавать правду.

– Я приврал.

Он бросил нас, когда я была маленькой и не могла запомнить его образ, а Ирма с Деметрой ещё не родились – он даже не захотел узнать о них. Он не пришел, когда мы остались совсем одни. А теперь хочет, чтобы мы забыли об этом? Нет, права Лаура.

– Уходим? – уточнила Деметра, которую правда об отце интересовала больше всего.

– Уходим.

И мы ушли, несмотря на все просьбы императора остаться. Правда, напоследок рассказали про Ирму. Я уходила, и сердце обливалось кровью, а спина горела огнём. Мой отец император. И за время учебы я провела с ним много времени. Но теперь я больше не хочу его видеть. И он сам в этом виноват. Перед выходом мы столкнулись с императрицей, которая плакала, спустившись по стене. Лаура немного наклонилась, чтобы сказать ей:

– Я не любовница. Я дочь.

Леди Амартен, поднявшись, разрыдалась пуще прежнего и прошептав: «Прости меня», развернулась и ушла.

Мы тоже не стали задерживаться во дворце и, как только вышли, встретились с ожидавшими нас Ирмой, Нитой, Раном, Алом и Тиром. Я подошла к Раниту, и он крепко обнял, забирая все мои слёзы. То, что доктор прописал.

– Люблю тебя.

– Я тоже.