– Мама меня предала, Таня… – глухо произнес отец, а его пальцы судорожно сжали кофейную чашку. – Она меня убила, лгала, всадила нож в спину.

– Папулечка, – ободряюще дотронулась до отцовской напряженной руки.

– Женщина, которую я считал своей поддержкой и опорой в жизни… Однажды предала меня, польстившись на красивые слова и мордашку, а потом врала, смотрела в глаза и лгала.

На отцовском лице появилось выражение непреклонной решимости, которая способна смести на своем пути любые возражения и мольбы. Он не простит, такие, как отец, не способны прощать. И что-то внутри меня обмирало, неприятно холодело, словно на секунду я стала той самой раскаявшейся изменщицей. Наверно, что-то подобное испытывал Шувалов, вымораживающее внутренности отчаяние от понимания того, что ни один твой довод не будет услышан. Кого-то папа напоминает сейчас… Права была мама – мы с ним удивительно похожи.

– Пап, мама практически ничего не ест… она совершенно потерялась, бродит из угла в угол и плачет, перестала краситься, следить за собой, все посерела и постарела.

На лице отца застыло напряженное внимание… Глаза мрачно и немного торжествующе блеснули. Словно ему было приятно знать, что мама страдает, видимо, он воспринимает ее боль актом справедливой мести. И снова в отце я узнала себя… мне тоже доставляло мазохистское удовольствие мучить своего предателя и мучиться самой. Только сейчас я немного заглянула по другую сторону баррикад.

– Пап, мама раскаивается, искренне раскаивается. Она говорит, что готова день и ночь стоять на коленях, просить у тебя прощения. Может быть, не стоит вот так одним махом перечеркивать двадцать семь лет счастливого брака.

Отец достал из кармана лекарство, слегка подрагивающими пальцами выдавил из пластины одну капсулу и проглотил, запивая водой... Ему тоже нелегко, очень нелегко, только он мужик и не может позволить себе плакать.

– Как у нее все просто. Обманула, изменила, сделала из меня дурака, нагадила в душу, а теперь думает, что стоит попросить прощения, и я сразу все забуду.

Отцовское лицо снова стало до ужаса непреклонным. Он не забудет и не простит… А мама, она надеется, надеется, даже зная его твердолобый упрямый характер. Слезы почему-то покатились из глаз, стало жаль плачущую маму, жаль не умеющего прощать отца, жаль нашу семью… от которой осталось одно пепелище. Я девочка, мне не зазорно реветь.

– Танюш, ну чего ты так расстроилась, – заметил мое состояние папа, – вполне обычная ситуация, сейчас каждый второй брак распадается.

– Я всегда думала, что с вами такого никогда не произойдет, всегда ощущала, моя семья – моя крепость. А получается, крепость разрушена, я чувствую себя лишенной крова, мне больно расставаться со своими иллюзиями.

– Доченька, – отец ласково погладил меня по щеке, вызывая во мне новую порцию слез, – знаешь, этот союз был не напрасным, хотя бы потому, что у нас получилось такое прекрасное создание, как ты.

– Пап, я вот сейчас приду домой… Мама оживет, с надежной будет заглядывать мне в глаза… Я отрицательно покачаю головой, и она в отчаянье сползет по стене. И мне страшно – вдруг мама что-нибудь сделает с собой. Пап, ты этого не боишься?! Твой праведный гнев стоит ее жизни?!

Лицо отца еще сильнее помрачнело, однако же не стало мягче.

– Не сделает, Таня, такие приспособленки слишком себя любят, для подобных кардинальных шагов. Но ты последи за ней… поддержи ее, как можешь, в любом случае, Эля остается тебе матерью.

– Папуль, может, вы все же попробуете поговорить друг с другом… Вы ведь столько лет прожили вместе. Видимо, она действительно почувствовала, что стареет, вот и пустилась во все тяжкие. Так бывает со многими мужчинами и женщинами…

Папка как-то странно глянул…

– Нет, она завела себе любовника не из-за того, что стареет, а потому… – отец замолчал, в карих глазах все-таки появились слезы. – Танюш, не хочу больше говорить на эту тему, очень больно.

Ситуацию с Юлей папа тоже категорически отказался обсуждать. Только обмолвился, что больше не намерен вмешиваться в ее жизнь и пальцем не пошевелит, чтобы ее найти. Более того, со свойственной ему категоричностью он заявил, что у него теперь есть только одна дочь. Кажется, с Юлькой папа тоже решил развестись. Интересно, чем она обидела отца? Ведь папа реагировал так, словно сестра тоже ему изменила. Видя, как тяжело отцу, я не решилась больше задавать вопросов, наверное, всем нужно время, чтобы прийти в себя, поразмыслить над создавшимся положением и немного успокоиться.