Вот только вас мне не хватало для полного счастья. Я представил, что сейчас нас заберут для оформления протокола о хулиганстве, а потом эта бумажка попадет в мой техникум или в секцию бокса.

Тогда уж, пожалуй, меня действительно исключат из заведения и отстранят от соревнований. Ну что за несправедливость, елки-моталки! Ведь я же не хотел драться, пытался решить дело миром!

И вот теперь снова пострадаю на ровном месте, причем на этот раз гораздо суровее. Все-таки за аморальное и хулиганское поведение в СССР карали строго и неотвратимо, не то что в нашем либеральном двадцать первом столетии несколько десятилетий спустя.

– Мы так, ничего такого, – пробормотал я, думая, как бы выкрутиться из этой ситуации. – Просто устроили небольшой развлекательный поединок. Для того, чтобы размяться, да! Вы не подумайте ничего, это только для того, чтобы согреться на морозе.

– Да что вы говорите, – насмешливо сказал Горбатенко. – И как, согрелись? Ваш приятель, кажется, совсем перегрелся. До сих пор отходит.

В это время моя отважная подруга выступила вперед, решив взять быка за рога.

– Товарищ милиционер, – сказала она. – Мы не совершили ничего противозаконного. Это мои знакомые со двора, они спровоцировали моего… парня на драку. Мы просто проходили мимо, он пытался предотвратить конфликт, но они не послушали его.

– Ничего, сейчас в участке разберемся, – сказал второй милиционер. – В любом случае вы устроили мордобой в вечернее время, под окнами у других граждан. От них поступили жалобы, а мы обязаны рассмотреть их и принять меры. Чтобы подобное впредь не допускалось!

Он подошел к Лехе, узнать, как у того дела, и присвистнул от удивления.

– Товарищ старший лейтенант, это ведь Леха Носорог, собственной персоной. Смотри-ка, как он его отделал!

Горбатенко подошел к Лехе, все еще нетвердо держащемуся на ногах, и убедился, что это действительно он.

– Ух ты, да твой парень герой, – сказал он оттуда Лене. – Это же Леха, местный хулиган и дебошир. Да за такое дело мы твоему парню награду должны дать. Этот Носорог давно у нас как кость в горле. Все никак перевоспитать не можем.

Они переглянулись друг с другом и подошли к нам. Затем Горбатенко наклонился ко мне и спросил:

– Слышь, ты что, боксер, что ли? Спортсмен, наверное?

– Ну да, есть такое, – настороженно ответил я, не понимая, к чему он клонит. И уж совсем не ожидал того, что прозвучит впоследствии.

– Ага, так ты, наверное, ученик Черного ворона? – спросил милиционер еще тише. – Ты, это самое, передавай старику привет, я к нему своего сына скоро отправлю учиться.

– Чего? – только и смог переспросить я.