Коростылев попросил Прасковью запомнить вопросы и ответы, какими она должна будет обменяться с незнакомым человеком при встрече.
Кулик начала работать на станции. Слесарь больше не заходил к ней и не заговаривал при встречах, только небрежно кивал головой.
Три месяца ждала Прасковья условного вопроса, но никто не задавал ей его. Было похоже, что о ней забыли или не нуждались в ее услугах. И вот…
…Незнакомка с немым вопросом в глазах жадно глядела на стрелочницу.
— Керосин. Два литра с четвертью… — повторила она.
— Мне керосина не надо. Мне бы стекло, — едва слышно, задыхаясь от волнения, прошептала Прасковья.
— Какое? — встрепенулась девушка, и нескрываемая радость зарумянила ее лицо.
— Зеленое… к фонарю… разбилось у меня, — глухо выдавливая из себя слова, ответила стрелочница, все еще не веря тому, что происходит на ее глазах.
— Давайте полкило сала, достану.
И, застонав сквозь зубы, девушка опустилась на скамью.
Ошибки не было. Вопросы и ответы совпали. Всхлипнув от охватившей ее жалости, Прасковья шагнула к скамье.
— Голубушка! Что ж ты сразу…
Оксана лежала неподвижно, закрыв глаза. Сжатые губы ее нервно подергивались.
— Я ушиблась, разбила колено, — с трудом произнесла ока. — Но я еще смогу пройти километр — два, если надо. Мне нужно немедленно скрыться. Тетя Паша, спасите меня…
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
Радистка партизанского отряда “Учитель” — Тоня Березенцева никогда больше не встречала в шифровках слова “Ласточка”. После возвращения в отряд Тараса, приведшего с собой немецкого солдата, слово это исчезло из эфира. Тоня Березенцева была дисциплинированным бойцом и не спрашивала у командира, что случилось с Ласточкой. Да и сам командир, возможно, ничего не знал о судьбе девушки. Ласточка улетела…
Но радиовлны, в мгновение ока преодолевавшие огромные пространства, несли над холодной, заснеженной, затемненной землей, над изломанной, вспыхивающей блестками орудийных выстрелов линией фронта другое слово — “Ромашка”.
Скромный полевой цветок — желтая сердцевина, длинные белые плотные лепестки. Ромашка…
“Ромашке” приказано…”, “Ромашка” интересуется…”, “Ромашка” сообщает…”
Да в столовой полтавского аэродрома, обслуживающей летный состав гитлеровского полка тяжелых бомбардировщиков, появилась новая молоденькая официантка Анна Шеккер — правнучка немецкого фермера, давным-давно переселившегося из фтерлянда на Украину.