Даже в полусне Сирина улыбнулась. Анна МакГрегор никогда не была наседкой, а вот Дэниел…

– Мы будем в Майами в субботу после обеда. Я должна быть дома в воскресенье. Ты собираешься заказать духовой оркестр?

– Ха!

– Одного главу горского клана с волынкой?

– Ты всегда была нахальной, Рина. – Он старался говорить строго, но в его голове была слышна гордость. – Твоя мама хочет знать, хорошо ли тебя там кормят.

Она проглотила смешок.

– Мы получаем целый кусок ячменного хлеба в неделю и соленую свинину по воскресеньям. Как мама?

– В порядке. Она уже ушла в больницу, чтобы кого-нибудь разрезать.

– А Алан и Кейн?

Дэниел фыркнул.

– А кто их видит? – возмутился он. – Сердце твоей мамы разбито, потому что ее дети позабыли о родителях. Нет ни одного внука, чтобы покачать на колене.

– Как невнимательно с нашей стороны, – сухо заметила Сирина.

– А ведь если бы Алан женился на той симпатичной девочке Джадсонов…

– Она ходила, как утка, – прямо напомнила ему Сирина. – Алан выберет себе жену сам, когда будет к этому готов.

– Ха! – снова повторил Дэниел. – Он похоронил себя в округе Колумбия. Кейн все никак не остепенится, хотя давно пора, а ты бороздишь моря на какой-то лодке.

– На корабле.

– Твоя бедная мама не доживет до того момента, когда возьмет на руки первого внука. – Тяжело вздохнув, он зажег одну из тех толстых сигар, которые Анна еще не успела отобрать.

– Ты разбудил меня в шесть утра, чтобы прочитать лекцию о продолжении рода МакГрегоров?

– Нечего кривиться, малышка. Семья…

– Я не кривлюсь, – заверила его Сирина, желая избежать длинной, страстной отповеди. – И я собираюсь пожить немного дома, поэтому ты сможешь начать измываться надо мной после воскресенья.