– Что у нас там нового? – пришлось импровизировать. – Ты не говори ничего, если что, я же вижу, как тебе тяжело. Не слушай бабулю, она и мертвого заставит признаться во всех смертных грехах.
Именно в этот момент наши взгляды встретились, в темных омутах увидела смущение, но в них так же отражалась твердость, волку необходимо было выговориться.
– Лидия Борисовна права, я должен. Давно следовало все рассказать, все боялся чего-то и откладывал на потом, вел себя, как трус. Что ты знаешь про аварию, в которую попала с родителями?
Вопрос вогнал меня в ступор, я ожидала чего угодно, но не этого. Тем не менее, Паша ждал, пришлось пожать плечами и сказать все то, что он и так знает:
– Я же была совсем ребенком и об аварии знаю ровно то, что мне рассказывала бабуля.
Волк кивнул, но легче ему от этого не стало. Зато мне стала более-менее ясна тема нашего последующего разговора. Паша дал жирный намек, но мне не хотелось фантазировать и придумывать тысячи разных вариантов, поэтому обрубила их на корню, пускай сам рассказывает.
– Это был я… Я их убил.
Ядовитый вихрь эмоций поднялся в груди и застрял комом в горле. Первым желанием было выпустить когти и ранить рядом сидящего оборотня, причинить ему боль, точно такую же, какую испытала и я сама в эту минуту. Того хотела тигрица внутри, от нее ощущалась агрессия и злоба, но мне хотелось все же думать головой, а не идти на поводу у животной сущности. Глубоко вдохнув, отодвинула на задний план желания тигрицы и спокойно, насколько это было возможно, уточнила:
– Давай без громких заявлений, ладно? Что конкретно ты сделал, расскажи мне.
Не верилось мне, будто Паша мог уподобиться тем же лисам и намеренно причинить вред моим родителям. Неужели ДТП было вымышленным? А я? Где тогда была я? Паша заговорил не сразу, ему потребовалась минута для храбрости.
– Ссоры с отцом у меня начались с подросткового возраста. Когда я, будучи волчонком, уже мог крепко стоять на лапах и охотиться, ему хотелось воспитать из меня настоящего мужчину, готового в любой момент убить, будь то дичь или какой-то нарушитель, ожидающий казни. Я же, по сути, был еще ребенком, но, как сын Альфы, все время находился под пристальным взглядом членов стаи, любая моя ошибка в их глазах выглядела слабостью, а слабак не может быть сыном вожака. В тот день отец требовал, чтобы я своими руками убил предателя-волка. Он шпионил для соседней стаи и передавал им информацию, которая в дальнейшем забрала жизни у пятерых членов стаи. Те хотели подорвать репутацию Альфы и в дальнейшем спровоцировать бунт среди волков. Дальше, как правило, вожаку бросался вызов, на котором и решалась дальнейшая судьба.
Так вот, в ту ночь у меня не вышло подчиниться приказу. Все пошло наперекосяк: лил сильный дождь, поднялся ветер, рука с кинжалом дико дрожала, еще тот предатель глядел мне в глаза так, словно точно знал, что я струшу. Так и вышло, в последний момент я бросил на землю нож и убежал из стаи. За мной гнались, пришлось перекинуться и мчать во весь опор, даже представить себе не можешь, какой для отца это оказался позор! Ему нужно было вернуть меня и наказать при всех, доказать свою силу и власть. Единственным моим желанием тогда было убежать, не важно, куда, лишь бы подальше, переждать некоторое время. Впереди как раз была трасса. Глубокая ночь, ливень и глушь, по той дороге редко ездили машины, откуда я мог знать, что именно в тот момент на ней окажется автомобиль? У меня в ушах непрерывно звучали крики отца и стаи: «убей… убей». Ничего другого вокруг не слышал, просто бежал как слепой и глухой. Если бы я только прислушался… В общем, когда выскочил на трассу, меня вмиг ослепило светом фар, машина мчалась на скорости, лапы словно вросли в землю, или я подсознательно хотел смерти, даже не знаю. Водитель вовремя ударил по тормозам, меня лишь откинуло в сторону, а вот мужчина не сумел справиться с управлением, машину занесло, она въехала прямо в дерево… Я не пытаюсь оправдаться, но представь мое состояние в тот момент. Удар был такой силы, что у меня на несколько секунд заложило уши. От паники я менял ипостась туда и обратно, пока, наконец, не сумел взять себя в руки. Сразу подбежал к машине и услышал детский плач. Когда открыл дверь и увидел маленького ребенка, душа ушла в пятки, ты сидела в детском кресле на заднем сидении. Ведь я не хотел забирать ничью жизнь, а в итоге… Ты продолжала рыдать и смотрела на меня огромными глазками, тянула ручки, ища помощи, поддержки. На тебе практически не было ни царапинки, но от того было не легче, сердце рвалось на части, сам разрыдался, но вытащил, все же вытащил тебя из машины, успел унести достаточно далеко, усадить на землю. Я не знаю, были ли твои родители живы на тот момент, думаю, вряд ли, бампер смяло в гармошку, лобовой удар оказался очень мощным. Но я все равно пошел, надеялся и их вытащить, а потом раздался взрыв. Видимо, меня опять отбросило ударной волной, очнулся, когда меня пытались привести в чувства члены стаи и отец. Я сразу ему рассказал, что натворил, был готов понести любое наказание, но просил позаботиться о девочке, это же такое чудо, что тебя совершенно никак не задело!.. Альфа не мог знать, чья ты дочь, и есть ли другие родственники, пару дней тебя держали в стае, пока шли разборки, аварией занялась полиция, списали на несчастный случай: водитель не справился с управлением и на полной скорости врезался в дерево. Все, в общем-то, шло гладко, родственники не объявлялись, отец решил оставить тебя в стае, раз уж его сын стал причиной смерти родителей, а я поклялся, что буду всегда рядом, что бы ни произошло. Но, примерно через три дня объявилась твоя бабушка, заявляла, что в машине находился ребенок, требовала искать тебя. Лидия Борисовна оказалась очень настойчивой: подняла шумиху, обратилась в СМИ, короче развела слишком громкую деятельность вокруг дела. Везде показывали твои последние детские снимки, она даже предлагала вознаграждение, лишь бы ты нашлась…
Паша замолчал, он отказывался смотреть мне в глаза, боялся осуждения или чего-то похуже. Я не знала, как мне реагировать на неожиданное признание. Тигрица рычала, требовала отомстить прямо сейчас, когда волк находится в глубоком отчаянии и не сможет сопротивляться.
Мне было дико жалко, что ему пришлось эмоционально пережить ту аварию, я ведь ее совершенно не помню! Но… душило чувство того, что Паша украл у меня радужное детство с мамой и папой. Горечь подкатила к горлу, дышать стало трудно, я ревела и никак не могла успокоиться. Ведь мне даже не было известно, как они выглядели, бабуля показывала несколько фото, но этого так мало!
– И что же дальше? Как я оказалась дома? – спросила, хотя подсознательно побаиваясь продолжения истории.
Не все в ней так гладко, как мне того хотелось бы. Паша перевел дыхание, глянул на меня взглядом побитой собаки и продолжил рассказ:
– Даже тут я виноват в какой-то мере, – он горько улыбнулся. – Понимаешь, все произошло без моего ведома, я охотился с другими детьми, а отец именно в этот момент вывез тебя тайком из стаи. У меня сработало внутреннее чутье, тянуло как магнитом в сторону города, долго не мог понять, почему так, а потом как обухом по голове…
Волк замолчал и прислушался, снаружи раздались шаги, а через минуту в комнату вошла бабушка. А ведь ей нравился Паша, она всегда защищала его, даже когда мы расстались, все равно не желала слушать ничего плохого о нем. Вероятно, ба давным-давно простила его, но почему?
– Немного вклинюсь в разговор, а то знаю я тебя, – бабуля пригрозила волку пальчиком. – Сейчас сделаешь из себя великого виновника и снова наступишь на грабли.
– Но, Лидия Борисовна, я же…