И понятно, почему эти убийства так всем запомнились. В них было много захватывающего и театрального: простой мотив, ограниченное время действия, напряженность сюжета, пробирающий до костей ужас, эпатирующий вызов, брошенный богатству и власти, понятный список жертв, моментами – леденящие кровь столкновения. Про такое слагают легенды. В памяти людей эти убийства обрели свое законное место. Даже два законных места. Те, кого испугало нападение на богатых, увидели в Добром Пастыре революционера-террориста, подрывающего основы величайшей в истории страны. Для тех же, кто богатых презирал, он оказался героем-идеалистом, эдаким Робин Гудом, борцом с величайшей несправедливостью этого несправедливого мира.

Понятно, почему впоследствии это дело стало излюбленным примером преподавателей психологии и криминологии. Профессора охотно о нем вспоминали, когда хотели поговорить об определенном типе убийцы, ведь тут – редчайшая удача для гуманитарных наук – выводы были однозначны. Студенты же с удовольствием их слушали: эта незатейливая история увлекала своим ужасом. Даже тот факт, что убийца скрылся в ночи, был ученым на руку: нераскрытое дело оставалось актуальным и заманчиво щекотало нервы.

Гурни отложил папку, размышляя о неизбывной притягательности этой истории. Он испытывал смешанные чувства.

– Что-то не так?

Он поднял глаза. Мадлен смотрела на него с другого конца кухни, отложив спицы.

Он покачал головой.

– Наверно дурью маюсь, как обычно.

Мадлен не отводила взгляда. Он знал, что этот ответ ее не устраивает.

– Весь проект Ким – про дело Доброго Пастыря.

Мадлен нахмурилась.

– Его ж заездили до смерти. Когда происходили эти убийства, по телевизору только о них и говорили.

– У Ким свой подход. Тогда всех интересовал манифест, думали, как бы найти убийцу, строили гипотезы о его прошлом и воспитании, о том, где он прячется, обсуждали насилие в Америке, недостатки законов об обороте оружия, бла-бла-бла. А Ким все это не волнует. Ей важен тот урон, который понесли родственники убитых – то, как изменилась их жизнь.

Мадлен слушала с интересом, потом вновь нахмурилась.

– Так что не так?

– Да сам не пойму. Может, дело во мне. Говорю же, что-то я не в настроении.