Крис никогда не любил много говорить, и она не требовала от него громких признаний. Такие простые слова, но как много в них смысла. Искренние и честные, они дороже и крепче любых клятв.
Уголки ее губ так и остаются приподнятыми в наивной улыбке, когда ее взгляд останавливается на заключительном предложении.
Она застывает, чувствуя, как невидимая петля перехватывает горло.
Мотнув головой, перечитывает снова и вновь запинается за последнее слово.
Взгляд неистово выжигает чужое имя, но бумага остается глянцевой и блестящей, а буквы безжалостно-четкими.
— Это какая-то ошибка, — отрицает разум, и она цепляется за эту мысль, заглушая кричащее от боли сердце. — Ошибка, — сквозь зубы яростно повторяет Элинор. В висках шумит от резкого притока крови, перед глазами простирается розоватый туман. Ее пальцы мелко дрожат, по спине струится холодный пот.
— Ошибка, — кричит Лин и, скомкав открытку, с ненавистью швыряет ее в мусорное ведро.
— Это ошибка, Барни, — глядя на печально улыбающегося медведя, хрипло убеждает его Элинор, но он ей, конечно же, не верит. Включив воду, она лихорадочно моет руки. Минуту, две, три… кожу начинает саднить, но чувство очищения не приходит.
Грязь, повсюду грязь. Она чувствует ее и задыхается, словно отравленная неизвестным ядом.
— Ошибка, — беззвучно твердят побледневшие губы Лин, и ей чудится жалость в стеклянных круглых глазах плюшевого мишки. — Не смей так смотреть, — взбешено рычит Элинор, хватая игрушку. — Это ошибка!!! — отчаянный вопль отражается от стен маленькой кухни, а в прозрачных бусинах на пушистой морде медведя отражается правда — ее собственное лицо, искаженное гримасой адской боли.
— Я не верю, нет, — шипит Лин, с силой отрывая ни в чем неповинный глаз безмолвного свидетеля. Выскользнув из трясущихся пальцев, круглый шарик падает вниз и со стуком катится по полу прочь, оставляя противный звон в ушах и солоноватый привкус предательства на прокушенных до крови губах.
Отбросив раненного медведя в сторону, Лин мертвым взглядом впивается в белоснежные бутоны.
Белый — цвет чистоты и невинности.
Какая гениальная ложь, способная прикрыть любую мерзость.
Как можно было быть такой глупой и наивной?
«