А потом мы лежали на покрывале, брошенном на песок у реки, и целовались, не обращая внимания на окружающих и возмущенный шепот какой-то пожилой женщины.

Через неделю я, как и обещал, пришел на выпускной вечер. Меня, конечно, все узнали, а Исаак Наумович затащил в свой кабинет и долго расспрашивал об учебе и дальнейших планах. Когда я вышел от него, все уже собрались в актовом зале, где уселись за столы, уже накрытые для чаепития. Аня пришла на вечер с мамой. Как она позже объяснила, папа уже не мог идти, так как очень напраздновался. Аня оделась довольно просто – в белую блузку и плиссированную юбку. Но она была так красива, что я, уставившись на нее, думал, где были мои глаза в прошлой жизни.

В начале вечера директор произнес речь о том, что все пути в нашей социалистической стране для молодежи открыты. Мы, если хотим, можем ехать в Сибирь на великие стройки, можем идти учиться и получать высшее образование. Нашей стране нужны образованные люди, потому что мы идем к коммунизму и только образованные и умные люди могут построить такое общество. Но профессия рабочего – это тоже очень почетно, и он привел в пример выпускников нашей школы, которые уже были отмечены государственными наградами. А я сидел, слушал его и думал, что ведь все так и есть – все пути открыты.

После этого всех выпускников вызывали на сцену и выдавали аттестаты. После выдачи аттестатов все плавно перешло в чаепитие, которое проходило под бдительным присмотром преподавателей. Поэтому мальчишки по очереди исчезали в туалете, где прикладывались к бутылке портвейна. Меня за руку дернул Вадик Петров:

– Сережка, пошли вмажем по чуть-чуть.

«А почему бы и нет?» – подумал я. Когда мы зашли с Вадиком в туалет и тот из-за унитаза достал откупоренную бутылку, в туалет вошел высокий симпатичный парень и направился ко мне. Приблизившись, он неуклюже попытался стукнуть меня в лицо. Я легко ушел от удара, даже не сходя с места, просто дернув головой. Мне не хотелось бить этого дурачка, которого я мог вырубить в пять секунд. На парня бросились несколько человек и схватили за руки.

– Сашка! Ты что, с ума сошел? Ты на кого прыгнул? Да Сережка из тебя котлету сделает!

Тот пытался вырваться и кричал:

– Все равно я его прибью! Он натравил на меня этих урекских подонков, я из-за этого две недели в больнице был.

Надо сказать, я был ошарашен.

– Слушай, Саша, а почему ты считаешь, что это я виноват?

– А кто же? Меня когда их главный в первый раз ударил, то сказал: «Нечего с Сережкиной девкой по Уреке ошиваться».

Ну и Сорокин! И здесь удружил.

Когда я вернулся из туалета, на меня сурово смотрели Анины глаза.

– Сережа, признавайся, ты Сашу побил?

– Аня, да я его и пальцем не тронул! Мне только таких недоделков бить не хватает.

– Он не недоделок. Он меня любит и все время об этом говорит. Просто я его не люблю и сказала ему об этом.

Но тут зазвучала музыка, и я, выкинув из головы всяких Саш, отправился вместе с Аней танцевать первый и последний наш школьный вальс. Через два часа мы вместе с Аниной мамой стали собираться домой. Я решил, что пусть Аня гуляет вместе со своим классом. Все-таки я уже чужой для них. На прощанье я ее поцеловал и, прошептав в ухо:

– Веди себя хорошо, – ушел.

Вскоре мне позвонили из комитета ВЛКСМ и обрадовали перспективой поработать в отряде проводников. Только вот Вова Амелин закончил уже третий курс и перешел на четвертый, так что командиром отряда пришлось стать мне. В комиссары определили идейную комсомолку, от которой в работе не было никакого проку. Она только мешалась под ногами весь сезон, и я с тоской вспоминал Вову Амелина с его пивом и ягодами. Здесь же, кроме речей о необходимости примерной работы и поведения, ничего не было. Она даже попыталась делать стенгазету и проводить политинформации, но из этого, конечно, ничего не получилось. И я с тайным злорадством наблюдал, как она носится между составами, пытаясь заловить хоть пару человек для выслушивания ее белиберды. Чтобы не видеть всего этого, я набрал работы выше крыши и старался, насколько возможно, быть в поездках, а находиться в депо и решать необходимые вопросы по минимуму.