Эмоции сменяют друг друга. Злость, обида, страх и разочарование, что все напрасно, я так и не узнала кто из мальчиков мой сын. Каким бы ни был итог, скорее всего мальчишек я больше не увижу.
Вскакиваю и начинаю бегать от стены к стене. В камере четыре пустых места, но я пока одна. Пока… Пока Шалый не принял решения забыть обо мне.
В дверях гремит ключ. Это дежурная. Туповато-отстраненное лицо, сонные глаза невидяще смотрят сквозь меня.
— Пименова, на выход! К вам посетитель.
— Кто? — я вскакиваю с нар, оправляю одежду, ожидая ее ответа.
— Сын, — нехотя роняет женщина
Дарья
Все, кто может помочь, знают, что я не виновна, но я все еще здесь. Мне грозит срок, только потому, что меня подставила Шалая, а не кто попроще. Интересно, когда Сергей узнает, что это она, даже если прикроет от публичного позора, сам ей что-нибудь сделает? Или пожалеет как мамашу Вадима?
Эмоции сменяют друг друга. Злость, обида, страх и разочарование, что все напрасно, я так и не узнала кто из мальчиков мой сын. Каким бы ни был итог, скорее всего мальчишек я больше не увижу. Вскакиваю и начинаю бегать от стены к стене. В камере четыре пустых места, но я пока одна. Пока… Пока Шалый не принял решения.
В дверях гремит ключ. Это дежурная. Туповато-отстраненное лицо, сонные глаза невидяще смотрят сквозь меня.
— Пименова, на выход! К вам посетитель.
— Кто? — я вскакиваю с нар, ожидая ее ответа.
— Сын, — нехотя роняет женщина.
Я бегу, почти лечу вперед. Быстрее увидеть Дениску, родные глаза среди давящего казенного окружения. Как же я соскучилась, хотя прошло всего два дня. Мне кажется вечность. Вечность я в одиночестве среди унылых, давящих стен и решеток. Последнее особенно угнетает и в камере, и в кабинете следователя. Будут они и в комнате для свиданий. Но там будет Дениска, а это все меняет.
Конвоир, женщина лет сорока с лишним весом и едва успевает за мной. Но молча пыхтит сзади, не одергивает. Понимает.
Встречные мужчины в форме с удивлением косятся на меня, кивают знакомой дежурной. Где-то гулко с лязгом хлопает дверь. Это местная особенность, как решетки. Все двери закрываются и открываются с особым грохотом. Точно закрывается в последний раз. С таким звуком, наверное, захлопывается крышка гроба.
Дежурная открывает дверь в переговорную, вновь ослепляя меня светом забранных решетками окон. Я зажмуриваюсь от неожиданности и мгновение замираю на месте.
— Твое окно второе, — басит женщина за спиной.
В переговорной мы не одни. Худой мужчина в спортивном костюме, держит у лица допотопную телефонную трубку и успокаивает плачущую с той стороны женщину монотонным "не плачь". Мне не до них. Я всматриваюсь в фигуру за соседним стеклом. Светлые волосы в беспорядке, испуганные глаза ловят мой взгляд.
— Максим! — я удивленно застываю, отступив по инерции пару шагов от порога.