Усатый сдернул скотч.

— Да как вы смеете? Да мой па…

— Кот, убери звук, — спокойно сказал дед. Усатый, ловко увернувшись от щелкнувших зубов, опять залепил рот девушки.

— Хорошо зафиксированная девушка в предварительных ласках не нуждается! — заявил Кот. Девушка залилась пунцовым цветом.

— Ах Кот, Кот, ну разве так можно? — попенял дед подчиненному. — Ну разве так можно, с рэволюционэрками-то? Они натуры тонкие, возбуждаются только от Маркса с Энгельсом. Твоя грубая жандармская натура вызывает у нее только «фи». Ну или желание прирезать тебя во сне.

— Или взорвать, — еще один подчиненный деда приволок обувную коробку и, сняв с нее крышку, показал нам. Дед взял коробку, взвесил ее на руке, раздвинул пальцем проводки адской машинки, понюхал…

— Или взорвать, — согласился дед. — Аммонал, солярой пованивает. Научили на свою голову и задницу… Говорил я редакторам политехнического словаря убрать эти статьи от греха подальше, так нет, это ваша чертова сеть. А болты какие хорошие, большие, в скобяных товарах таких нет. В автомагазине что ли покупали?

Я наблюдал за кружком спаленных революционеров. Хомячье, шататели режыма… Дед прав, какого хрена этих, с чистыми лицами и еще более девственно чистыми мозгами потянуло искать на свою пятую точку приключений? Причем пока они еще не осознали, что это не игра, не доходит это до куцых мозгов. Думают, что сейчас приедет полиция, деток заберут, подержат в камере пару суток, главных отдадут под суд, а их, белых и пушистых, раздадут обратно маменькам и папенькам. Если бы не докатились до терроризма — может быть, так бы оно и было. И приехала за ними бы полиция, максимум пару раз по почкам дали бы, в хате с уголовниками бы подержали, исключили бы из института с «волчьим билетом». Но за ними приехала не полиция, а неофициальный эскадрон смерти императорской охраны, не страдающие гуманностью по отношению к террористам. Так что революционеры были уже мертвы, только они еще об этом не подозревали.

— Рык, Гром, тащите этого в соседнюю комнату, — дед указал на побелевшего как смерть Лопатина. Клиента даже не стали отвязывать от стула, так вместе с ним и внесли в проем. — Кот, на улицу, наблюдение. Навь, остаешься здесь, сторожишь этих…

— Есть.

Я продолжил наблюдение за переглядывающимися и мычащими членами кружка. Вдруг из соседней комнаты раздался такой крик, что вздрогнул даже я. Понятно, дед решил не заморачиваться и провести экспресс-допрос на месте. Ну, разошлись… Крики, рыдания и вой оказывали благотворное влияние на членов кружка, вот уже и свежачком потянуло, и кое-под кем натекло… Ага, наконец-то вы поняли, что спектакля не будет, что все всерьез, то-то глазки совсем выпуклые стали…

— Тащите его сюда, он нужен здесь, — дед вышел из комнаты, брезгливо вытирая руки салфеткой. За ним волоком за ноги, оставляя за собой широкую красную полосу на полу, агенты протащили то, что некогда было Лопатиным. Теперь, похоже расслабление сфинктеров настигло всех.

— Как воняет… — сморщился дед. — Запомни, Навь, так пахнет революция. Дерьмом и кровью. Причем самые идейные льют кровь, а всякая шелупонь срется и ссытся.

Дед взял коробку СВУ в руки.

— Где оставшийся пластит?

— Вот, — агент подал ему полиэтиленовый пакет.

— Отлично, — дед положил пакет в центр стола, и начал колдовать с миной. — Ну блин народ пошел, как они раньше не подорвались, затейники хреновы… Кто ж так детонатор подсоединяет? Рык?

— Да?

— Канистры с бензином принесите.

— Есть! — хлопнула входная дверь, и Рык исчез на улице.