И повсюду было полно призраков.

Они плавали над канатами и пробирались между ними, пользуясь невидимыми для нас проходами. Мы не знали, чем они заняты и о чем говорят. Человеку призрак кажется просто серебряным шаром, и замечаешь его только по отражению, как будто в пространстве вырезана дыра. Без специального оборудования одного от другого не отличишь.

Мы старались не показываться им на глаза, но я был уверен, что призраки замечают нас или, по крайней мере, следы нашего присутствия. Как-никак мы с разгона вломились в их корабль. Но они не предпринимали против нас никаких действий. Мы добрались до наружной оболочки — места, где кончилось переплетение канатов, и спрятались.

Отсюда мне открывались звезды.

Вспышки новых по-прежнему мелькали по всему небу, и все так же фонариками горели молодые звезды. Мне показалось, что звезда-крепость, окруженная клеткой, выглядит немного ярче и горячей, чем раньше, и я собирался доложить об этом академику.

Но самое грандиозное зрелище представлял наш флот.

Он растянулся на целые световые месяцы. Бесчисленные корабли тихо скользили в космическом пространстве. Они держали строй в трех измерениях, сохраняя коридоры между эскадрами. Во все стороны струились огненные ручейки: огни разных цветов отмечали разные типы судов. Здесь и там возникали мощные, ярко окрашенные вспышки света: это корабли человечества вступали в бой с врагом, это сражались и умирали люди.

То было величественное зрелище. Небо — огромное и пустое, до ближайшей звезды-карлика, заключенной в голубую клетку, очень далеко, и все кружилось Надо мной, и подо мной, и вокруг…

Я обнаружил, что пальцы моей здоровой руки накрепко вцепились в серебристый канат.

Джеру обхватила мое запястье и встряхивала, пока я не сумел разжать пальцы. Она и тогда не выпустила мою руку и взглянула мне прямо в глаза: Я тебя держу. Ты не упадешь. Потом она затащила меня в самую гущу канатов, заслонив небо.

Она прижалась ко мне, чтобы биосвечение наших скафандров не расходилось далеко. Глаза у нее оказались бледно-голубыми, как окна.

— Ты не привык к выходам в открытый космос, юнга?

— Простите, комиссар. Я прошел обучение…

— Но остался человеком. У каждого из нас есть слабые места. Штука в том, чтобы их знать и делать на них поправку. Ты откуда родом?

Я выдавил улыбку:

— С Меркурия. Равнина Жары.

Меркурий — железный шарик на дне солнечного гравитационного колодца. Там добывают железо и производят редкие вещества, а Солнце накрывает все это, как крышка ящика. Большая часть поверхности занята солнечными батареями, а внутри лабиринт туннелей, где дети отвоевывают у крыс право на существование.

— Потому ты и завербовался? Чтобы выбраться оттуда?

— Меня призвали.

— Брось, — фыркнула она, — в местах вроде Меркурия всегда найдется, где спрятаться. Или ты романтик, юнга? Тебе хотелось увидеть звезды?