– То есть здоровый патриотизм юных имперских жителей вы начисто отрицаете?

– Бывают исключения, – нехотя согласился Редиш, – но я в них не верю. У этой, прости Отец, телохранительницы, кажется, вся семья погибла?

– Вам лучше знать. Вы же Краснодолье брали.

– И впрямь, – маркграф поморщился, потёр лоб ладонью, будто силясь что-то вспомнить, но так и не вспомнил видимо. – Кстати, вот и ответ на ещё один незаданный вами вопрос: почему я буду обязан с неё пылинки сдувать. Если с этой девицей что-то случится, то высокие моментально сделают из неё очередную святую. Мол, ещё одного борца за возвращение истинной власти схарчил гадкий Редиш. Которого вином не пои, только дай старой крови хлебнуть.

– Что я вижу? Маркграф, вы ноете?

– А что я, не человек? Поныть не могу? Тем более, когда мне такую свинью подложили, – брюзгливо ответил генерал, развернулся в кресле, тоже поставил локти на стол, отзеркалив позу канцлера. – Шалость удалась, Марген, признаю и готов рукоплескать. А теперь скажите, за что вы меня так ненавидите?

– Я? Вас? – Канцлер изумлённо собрал лоб складками.

– Это месть за того жеребца, которого я под вашим носом выкупил у Оорга?

– Выкупили? Это теперь так называется? Ни одна лошадь не стоит ста золотых лердаров, которые вы Ооргу под ноги бросили. Это не выкуп, дорогой мой, это позёрство.

– Красиво жить не запретишь.

– Запретить можно всё, – веско возразил Марген. – В крайнем случае можно устранить любителя красивой жизни. Для того мы в Толстой Башне палачей и держим. Так или иначе, но вы зря подозреваете меня в злом умысле. Я не злопамятен.

– Я тоже. Поэтому, пожалуй, пришлю вам дюжину бутылок Золотой лозы.

– Благодарю, но не стоит.

– Неужели у вас тоже разлитие жёлчи?

– Да нет. Просто, боюсь, ваша незлопамятность заканчивается примерно там же, где и у меня. На блокноте, в который я заношу людей и совершённые ими проступки. Чтобы не забыть.

– Ну что вы, я на память не жалуюсь, – заверил маркграф, снова откидываясь в кресле. – И что прикажите делать с вашим подарочком?

– Да ничего не делайте, – равнодушно ответил канцлер, пододвигая к себе стопку бумаг. – Весенняя кампания на носу, возьмёте с собой. А там, даст Отец, либо погибнет героически, либо вылупиться боевой маг без фанаберий. Ну а уж с визгами высоких вы как-нибудь сами справитесь, без моей помощи и советов.

– И то верно, – согласился Редиш, складывая руки на животе и закрывая глаза. – Так зачем вы хотели меня видеть? Послезавтра очередной Совет, встретились бы и без тайных визитов.

– Я давно хотел поговорить с вами…

– Звучит угрожающе.