— Да, я дернула за ручку. А тенниску нашла Тру под большой ивой у лагуны.
Рот у него сразу в твердую линию сжался.
— Это я и хотел узнать.
Расмуссен встал и потянулся в задний карман за бумажником. Распахнул его и вынул карточку. На ней значилось:
Дэвид Расмуссен. Участок 6. Жетон 343.
И номер телефона.
— Если вспомнишь еще что-нибудь, чем захочешь поделиться, звони по этому номеру. — Он постучал пальцем по цифрам. Грязь под ногтями. Наверное, осталась после того, как он зарыл Сару. — Или, если дело совсем срочное, вполне можешь прийти ко мне домой и рассказать. — И добавил, будто смущаясь: — У меня есть сад. Я слыхал, ты любишь возиться в саду.
Я встала, и Расмуссен протянул мне эту свою карточку с именем и номером телефона. К обратной стороне подклеена пятидолларовая бумажка. И это было довольно странно. Но и вполовину не настолько странно, как те фотографии, что мелькнули в его бумажнике. На одной, прошлогодней, красовалась я сама, в школьной форме. А за пластиковым окошком, куда можно вставить только один снимок, я увидела Джуни Пяцковски в особом платье для Первого Причастия. Не лицо, а сплошная улыбка. Бедняжка понятия не имела, что ее ждет.
Глава 14
Когда я забралась назад в машину, Эдди спросил:
— Чего ему было нужно?
— Просто задавал вопросы.
— О чем? — спросила Нелл, поглаживая Эдди по руке.
— Про Сару Хейнеманн.
— О той пропавшей девчушке? — удивился Эдди.
Я не стала показывать им карточку, которую мне дал Расмуссен. И не рассказала про фотографии — свою и Джуни Пяцковски, — которые заметила в его бумажнике. Какой с этого толк?
— Смотри, что я нашла.
Я протянула Нелл пять долларов, которыми Расмуссен хотел купить мое молчание. Подозревал ведь, что я знаю, какой он убийца и насильник. Как в том фильме, который мы смотрели вместе с Тру. Я не могла вспомнить, как он назывался, но там было про шантаж — это когда кто-то кому-то дает деньги, чтобы второй кто-то помалкивал, не то ему хуже будет. Вот чем были те пять «зеленых». Кровавые деньги.
Эдди отъехал от обочины, но я сказала: