Он не знал, где находится. Так же, как не имел представления о том, кто его захватил. Он не ведал – почему. Его познания ограничивались болью. Единственным ключом ко всему был человек в чёрном, человек в маске. Они ему ничего не говорят. Только задают вопросы. Как только открывают рот.
Вначале они спрашивали о Браги и Гаруне. Он не сказал им ничего. Он и не мог сделать этого, так как ничего не знал. Он расстался с Браги и Гаруном слишком давно. Он пришел в себя. Звуки… Человек в маске возвратился,
– О горе! – пробормотал Насмешник, стараясь как можно глубже вжаться в пол и стену. На сей раз ему достанется крепко. Ведь они оставили его в покое на несколько недель.
Однако сейчас их было всего четверо. И он поблагодарил небеса за этот маленький дар.
Каждый из них нес факел. Насмешник следил из-под полуприкрытых век, как помощники человека в маске воткнули факелы в кольца – по одному на каждой стене. При всем желании он не мог до них дотянуться. Человек в маске закрепил свой факел над дверью.
Маска закрыл дверь. Ну конечно. Это было сделано не потому, что Насмешник мог бежать. Человек не приказал запереть дверь снаружи. Дверь была закрыта только для того, чтобы узник не вспомнил, что за этим куском железа, за пределами его темницы, лежит другой мир.
В данный момент же вся вселенная Насмешника имела размеры двенадцать на двенадцать футов и целиком состояла из темного камня. Единственной мебелью в этой вселенной были его оковы.
Никаких гигиенических устройств его мир не имел.
По мнению тюремщиков, существование среди собственных экскрементов должно было пойти узнику на пользу.
Но более всего угнетало постоянное молчание Маски. Каждый раз он, подобно изваянию, стоял у двери, в то время как его помощники демонстрировали свое мастерство мучителей.
Насмешник взорвался.
Сбив ногой ближайшего из пришельцев, он вцепился скрюченными пальцами ему в горло и сжал что есть силы кадык. Хрящ хрустнул. Насмешник рванул из последних сил.
Один мертв. Но оставалось еще трое.
Узник надеялся, что они разъярятся и тут же прикончат его.
Смерть была бы единственным спасением от мук.
Поднявшись на ноги, он подпрыгнул и попытался пнуть ногой в пах человека в маске.
Но два других не позволили ему это сделать. Эта парочка отнюдь не дилетанты. Они бросили Насмешника на каменный пол и разобрали на части.
Его мучили так давно и так часто, что ему все стало безразлично. Боли было столько, что он давно перестал её страшиться. Насмешник был одержим двумя идеями. Причинить им боль и заставить убить себя.
Но они никогда не впадали в ярость. Вот и сейчас они не рассердились, хотя на сей раз он доставил им довольно серьезную неприятность. Дело для них было прежде всего.
Хорошенько измолотив строптивца, мучители перекатили его на живот, заломили руки за спину и, крепко связав запястья, свели локти вместе. Насмешник взвыл от боли, извернулся и вцепился зубами в обнаженную лодыжку одного из изуверов. Вкус крови во рту доставил ему несказанное удовольствие. Но он тут же узнал вкус собственной крови, когда чей-то башмак врезался ему в губы. Ему следовало давно понять, что сопротивление означает дополнительную боль.