— Да понял я, понял! — вскинул ладони в защитном жесте белый.
— А по вам не скажешь, — с намеком протянула я.
— В общем, вы не в настроении, — подытожил рожа, поднимаясь.
Огонек сорвался без всяческого предупреждения. Нет, ну он же меня оскорбил, да? Какое вообще право имеет какой-то тугодумный дуб обсуждать мое настроение?!
Огонь охватил мага и через мгновение на его месте стоял дуб. Симпатичный такой, метра два в высоту, с листочками, желудями и в сапогах. Почему ноги остались прежними — Тьма их знает. Но утопывало явление природы, шумно шоркая подкованными железом каблуками. Уже где-то там, видимо рядом с мэром, маг вернул себе прежний вид, и я услышала:
— Навряд ли она, эта добрая.
Что?!
Это я добрая??? Это…
— Мэтр Октарион, вы уверены? — раздался голос морды. — Все же необоснованное применение магии мы с вами имели возможность наблюдать вот только что?
— Необоснованное? — хмыкнул белый. — Господин мэр, козлиная голова и дуб — это, по-вашему, необоснованное применение магии? Вы что, никогда с черными ведьмами не общались? Эта просто милая и приятная девочка, даже ни одного смертельного проклятия не использовала, зря вы на нее наговариваете.
Пальцы щелкнули сами. Нет, правда сами. И в следующий миг за моей спиной вместо морды и рожи сидели две дряхлые базарные бабки с букетом старческих недомоганий и парочкой смертельных проклятий. Нет, я все понимаю, но назвать меня «милой и приятной девочкой» — это, знаете ли, перебор. У меня, между прочим, репутация.
Подошла матушка Герби, принесла еще чай, тихо спросила:
— Смертельные проклятия не забыли?
— Не, каждому по два впаяла.
— Это правильно, а то, понимаешь ли, никакого уважения к черной магии, — покивала хозяйка таверны.
— Вот-вот, — согласилась я, беря чай.
И в этот миг началось землетрясение.
Небольшое, но ощутимое и для этих мест вовсе не свойственное. Я замерла, держа чашку и прислушиваясь к нарастающему ветру. После кинула взгляд в окошко — луна истекала кровью! Огромная, теперь кроваво-красная, она сочилась кровавым светом…
Прогремел гром!
И все исчезло.