— Я тебе говорю. Народ на борту самолета, выполнявшего рейс 27, голосует против врача для Кемаля.

Тот что-то зашептал, Джек не расслышал, склонился поближе.

— Это не я... самолет...

— Но ведь знал, сукин сын!

И увидел ответ в остекленевших глазах Кемаля.

Адреналин схлынул, оставив пульсирующую головную боль. После возни с телами в бедро стреляло пуще прежнего. Сказать, что настроение плохое, — значит вообще ничего не сказать. Настроение далеко за пределами плохого, словно Марс или даже Сатурн. Это очень опасно, известно по опыту. В таком настроении появляется склонность к неразумным поступкам.

Чувствуя признаки, следует отойти, взять перерыв, загнать мрак на место. И сейчас удалось бы справиться, если в Кемаль не был жив. Но, зная, что вонючий кусок верблюжьего дерьма еще дышит...

— Знал, и что же? Предупредил? Сообщил? Нет. Допустил, чтобы люди погибли ради уничтожения одного человека.

— Не я...

— Да? А кто?

— Пожалуйста... больно... пожалуйста, чтобы не было больно...

Чего он просит? Добить его?

— Скажи, кто велел заложить бомбу, и я позволю тебе самому избавиться от боли.

— Нет... прошу вас... пожалуйста...

— Извини. Я ничего тебе не должен. Имя?

— Насер... Халид Насер...

— Где его найти?

— Исвид Нахр... торговое представительство... при ООН.

Халид Насер... запоминал Джек, вытаскивая 9-миллиметровый пистолет Бейкера. Вынул обойму, оставив один патрон, снял с предохранителя, сунул дуло в мягкое местечко под челюсть. Прижал пальцы араба к курку.

— Помолись и нажми.