Проследив за рукой мальчишки, крестьянин понял, что того интересует заткнутый за опояску топор.

— Зачем это?

Негромкое хмыканье мальчика совпало с тихим шелестом извлекаемой из ножен сабли. Стараясь не косить глазами на шагнувшего ближе правого охранника, крестьянин тут же вытянул вперед свой главный рабочий инструмент. И с тревогой наблюдал, как его вертят в холеных руках, примериваются к топорищу, а потом и вовсе — с помощью богато изукрашенного булатного ножа снимают тоненькую железную стружку с обуха. Только когда имущество вернулось к владельцу, тот облегченно вздохнул. Мужик без топора как без рук! Ни дров поколоть, ни по хозяйству чего справить, да и отмахаться им от лихих людишек тоже можно. При удаче.

— Нож?

Сызнова покосившись на обнаженную саблю, хозяин осторожно ответил:

— В избе.

На что малец, чуть тряхнув своей гривой, приказал:

— Веди!

С ножом повторилась та же история: осмотрел, покрутил в руках, снял тоненькую стружку-волосинку и без интереса вернул. Ничуть не стесняясь ни хозяйки, ни самого хозяина, гость с интересом разглядывал немудреную крестьянскую обстановку и утварь, легко прикасаясь или поглаживая особо понравившиеся предметы. Небольшая самодельная мельничка, аккуратно и с явной любовью вырезанные ложки, потемневший от времени и впитавшегося жира половник, добротная посуда из глины, резное пряслице жены, кожаный мешочек с солью… А на прадедову икону в красном углу перекрестился мимоходом, словно бы и нехотя!

— Какое еще железо у тебя есть?

— Разве только серп?.. Тогда все, боле ничего нету.

Давно уже вернувший изогнутую саблю в ножны охранник вышел обратно в сени, оставив мальца на своего товарища.

— Часто ли голодаете?

Офанасий с достоинством и заслуженной гордостью перекрестился:

— Господь миловал, нечасто. Последний раз было три лета назад, да и то немного, перед самой новью[69].

И с неясной тревогой наблюдал, как более чем странный юный родовитый подошел поближе к его деткам и внимательно разглядывает их. Начал с трех мал мала меньше дочек, затем ненадолго остановился рядом со своим сверстником Ванькой и напоследок мазнул взглядом по старшенькому, Перваку. Кхм, ну то есть Титу во Христе.

— Чем болеет?

Растерявшись как от самого вопроса, так и от того, что сыновья хворь заинтересовала гостя незваного и негаданного, отец семейства все же ответил:

— Под дождь мы с ним попали… Выстудился.

Вернувшийся в избу охранник принес с собой то, что Офанасий предпочел бы и вовсе не показывать. Недлинную охотничью рогатину с заметно истершимся и даже чуток поржавевшим наконечником.