В комнату врывается моя охрана, дежурившая снаружи, и пытаются обступить и закрыть меня от невидимой им опасности. Во дворце поднимается шум, раздаётся беготня по коридорам. Я сижу и не могу сдержать своих рыданий.

Как можно было допустить подобное. Как? — задаюсь я этим вопросом.

В комнату вбегает обеспокоенная Мария Фёдоровна, и видя моё окровавленное лицо, бросается ко мне, пытаясь выяснить, что со мной случилось. Охрана также в растерянности не знает, что им делать.

Я делаю усилие и взмахом руки отправляю их вон из комнаты.

— Что произошло Никки? Ты перебудил весь дворец, Тебе что-то приснилось.

Я с трудом справившись со спазмами, сковавшими моё горло, сбивчиво на эмоциях, рассказываю подробности приснившегося мне сна. В больших красках и с не нужными подробностями, описывая смерть каждого из членов моей семьи. От этих подробностей Мария Фёдоровна, бледнее и с трудом сдерживает себя. Тут я слышу шум падающего тела и вижу, как Елена лежит на полу в ночной рубашке, раскинув руки в стороны, а на её щеках видны блестящие дорожки слёз. Значит, она слышала всю рассказанную мной историю.

С огромным трудом, встав с постели, я подхожу к ней и поднимаю её на руки, после чего отношу на свою кровать и аккуратно кладу сбоку. Моя мать, приходит в себя, видя невестку без сознания.

— Умойся, ты выглядишь ужасно. Я бросаю на себя взгляд в зеркало и с ужасом вижу кровавые подтёки на лице. После этого хватаю полотенце и кувшин с водой и быстро смываю кровь со своего лица.

В это время Мария Фёдоровна привела Елену в чувство. Она лежит некоторое время неподвижно не понимая, что происходит вокруг неё и внезапно вспоминает наш разговор, отчего бледнеет ещё сильнее и посмотрев на меня, шёпотом спрашивает. Кто на самом деле те люди, о ком ты так подробно рассказывал.

Посмотрев на свою мать и увидев её кивок, я рассказываю свою историю, как я уже прожил одну из своих жизней и как эта история закончилась расстрелом царской семьи.

— Так ты должен был жениться на своей Алекс, как ты её назвал. Боже что же за звери это могли совершить? Хотя о чём я говорю, в моей стране, это считается нормой, — сказала она, после чего села в постели и схватив меня за руку, произнесла.

— Обещай мне. Слышишь? Обещай, что наших детей не постигнет такая же участь.

Я внимательно посмотрел ей в глаза и произнёс.

— Обещаю. Пусть для этого мне придётся казнить всех революционеров в нашей стране, после чего я обнял её и мы оба неожиданно разрыдались.

— Дети мои, произнесла императрица, и обняв нас обоих, разрыдалась вместе с нами.

Именно в этот момент. В комнату вбежал встревоженный камердинер и произнёс,

— Государю плохо. Он без сознания, но ещё дышит. Врач ничего толком не говорит.

Мы быстро вскочив, побежали к его кабинету, так как он в это время ещё работал.

— Срочно вызвать врачей, из Кронштадта: Склифосовского, Павлова, Нечаева, Захарьина. Пусть берут с собой всё необходимое для спасения государя, — отдавал я распоряжения своему дежурному.

— Немедленно проверить всю еду, никого не выпускать с территории до моего распоряжения. Список всех, кто сегодня его посещал и что ел государь отдельно от всех. Возможно, его отравили.