Хмурюсь, воссоздавая в голове события того вечера. И еле слышно выругиваюсь. За всей этой заварушкой я совсем упустил из виду, что возле Рани лежал ларец. Со стоном протираю лицо, понимая, что упустил его кражу. Один из крысенышей, наверняка, сбежал, прихватив нашу ценность.
— Береги силы, — говорю ослабленной девушке, но она уже провалилась в сон, — оставь это мне.
Что ж, придется нам задержаться на материке, нельзя оставлять шкатулку Ордену. Вскрыть ее у них не выйдет, но рисковать не стоит. Задумчиво поглаживаю ткань, что так и не выпустила из рук наследница. Еще одна реликвия нашего народа. Как все же причудливо переплетены нити нашей судьбы, что ведут нас по реке жизни. Вот только куда нас приведет бурное течение? К трону или преисподней?
Глава 39
— Сделай еще глоток, птичка моя, — вливаю в Рани отвар, приготовленный Кали.
Есть полноценно твердую пищу девушке пока нельзя, так что я полностью сейчас полагаюсь на демоницу.
— Всё, — коротко говорит моя девочка и отворачивает голову.
Больше никак на меня не реагирует. С тех пор, как она пришла в себя, только и смотрит либо в потолок, либо в стену. И это угнетает и безумно сильно тревожит. Но есть кое-что еще хуже.
— Как она? — спрашивает Алиандр, слегка сжимая мое плечо в моральной поддержке.
— Я не чувствую зверя в ней, — печально впервые признаю это вслух.
В тишине раздается только тиканье часов. Молчание прерывается другом только спустя полчаса.
— У меня есть знакомый шаман, пусть взглянет на нее, — говорит утвердительно, но на самом деле это предложение.
Не могу и не желаю от него отказываться. Другого выхода не вижу.
— Зови, — киваю и подхожу ближе к паре.
Глажу ее щеку, но никакой реакции так и не следует. Сжимаю кулаки и стискиваю челюсть, впервые за долгое время чувствую себя абсолютно беспомощным, ничем не могу помочь самой важной женщине в моей жизни. И это хуже всякой агонизирующей боли, любой раны, сильнее даже ненависти к себе за то, что допустил подобное.
— Будь готов, что…, - друг не договаривает, пару минут стоит надо мной, а затем бесшумно выходит.
Мне не нужны его слова, я и без него понимаю, что все очень плохо. И оттого глубже и яростнее мое желание уничтожить Орден. Последующие сутки я снова наблюдаю, как моя истинная механически ест и пьет то, что я ей даю, позволяет себя мыть, но сама инициативы не проявляет. Словно она не живая и не мертвая. Шаман пребывает к вечеру. Лет шестидесяти, с полностью седой головой, лицо испещрено морщинами и оспинами. Но энергетика не излучает агрессии, а оттого мой собственный зверь молчит, лишь продолжает скулить и порыкивать, безуспешно зовя свою драконицу. Но та не откликается на первобытный зов.
— Расскажите вкратце, что именно произошло, — говорит мне старик и присаживается на стул в середине комнаты.
Он прикрывает глаза, но слушает меня внимательно. Я говорю практически все, скрыв только факт принадлежности ее к роду Златокрылых. Ни к чему посторонним подобная информация.
— Странно, — изрекает шаман, а затем встает и подходит к лежащей на кровати безучастной ко всему девушке, совершает над ней какие-то пассы руками, — возьмите девушку и положите в центр комнаты.