Благодаря слиянию разумов, Белый знал, что у стариков тоже был Корень Жизни. Невероятно редкий артефакт. Невероятный, еще и потому, что школы Жизни и Смерти считаются противоположностями. Маги могут владеть воздухом и водой, например, одновременно. Потому как это одна магия – стихия. Но нет магов, владеющих сразу Светом и Тьмой, Жизнью и Смертью. А Корень Жизни мог сделать только маг, одинаково владеющий и Жизнью, и Смертью.
Артефакт не лечит. Он ничего не делает. Ничего. Никак не фонит, никак не проявляет себя. Пока ты не начинаешь умирать. В тот момент, когда душа готова покинуть тело, он и начинает работать. Смерть не дает душе покинуть тело, держит душу, как якорем, как корнем, поэтому артефакт так и называется. А Жизнь – поддерживает тление жизни в умирающем теле. Пока владельцу артефакта не будет оказана помощь.
Олегу артефакт был бессилен помочь. Не в чем было поддерживать жизнь. Потому Смерть – отпустила душу.
А вот Дед был живой. Дед вообще категорически не желал умирать. Его жизненная энергия сбивала с ног! Заставляла людей вокруг него крутиться, как Круговерть Дикого Ветра Пустоши крутит пыль и камни. Почему он приказал Марку спасти именно Белого? Марк никогда бы не спас Белого, бросив Деда, без прямого и недвусмысленного приказа. И обоснования правомерности приказа, которое принял бы этот Темный с его повернутостью на праве, на чести. А вот – почему? Что сказал Дед Марку?
Почему? Чем Белый дороже Деда? Сколько Старик сделал для Мира! Его наследие только начинает укореняться. Оно еще зацветет и принесет плоды. Неизвестно пока, какими они будут. Древо познается по его плодам. Горькими они будут или – сладкими? Но то, что они будут – точно. И их будет много. Цветочки – вон они, сзади идут. Красная Звезда, крестоносцы, Матери Милосердия, изгнание Пауков, сохранение Престола – это только навскидку, не задумываясь. А сколько бы он еще «наследил», проживи он в Мире не несколько десятков месяцев, а несколько десятков лет? Старый не знал этого? Невероятно!
А что для Мира – Белый? Простой человек. Нет, для людей Мира – не простой. Наследник Престола, поколения отбора, подготовка, знания.
Но есть Ястреб. А у него – та же подготовка, те же знания, но – Кровь! Кровь – Драконов. Потому Белый не уникален. Ястреб будет намного уместнее на Престоле, чем Белый. Намного. И Мир это знает. И Дед это знал. Именно поэтому Ястреба и не было под Зеленой Башней. Дед «не складывает все яйца в один карман». С точки зрения Мира, бессмертных богов, с отстраненной вышины Бесконечности, Белый – пыль.
Тогда – почему? Белый так и не смог найти разумного ответа, не содержащего в себе внутренних противоречий. Не мог. И этим сильно мучился.
И совета спросить – не у кого. Большинство – просто нельзя допускать до таких знаний. Пятый? Мальчишка еще. Только щеки надувающий. Нет, он искренне старается. Изо всех своих сил. Но тут Пятый – не советчик. Ястреб? Где он? Отец? И он – далеко. Кто для Белого кумиры, образчики мудрости? Отец, Рулевой, Мышь, Старый, Олег, Ольга, Некромант. Часть из них – далеко. Часть – слишком далеко. Слишком. При жизни не добраться до них. И свидание с ними уже ничего не изменит. Из Круга Перерождений в прежнее тело нет возврата.
– Старый! Что ты наворотил?! Будь ты проклят! – в сердцах выкрикнул небу Белый.
Следы запустения болью отзывались в сердце людей. Хищнически вырубленные деревья, пеньки которых торчали вдоль дороги, зубной болью кривили лица людей.
Самое сердце Империи – Срединные Земли, давно обжитые, бойкие, густозаселенные – запустело. Хорошая, ровная дорога пустовала. Уже второй день – никаких путников. Не спешат по своим делам наемники, посыльные, вестовые. Нет егерей, стражи. Не ходят на пересменку отряды гарнизонов застав. Нет многочисленных прежде караванов купцов. Нет жителей этих земель. Лишь пыль и пепел летают через дорогу. Все чаще попадаются распятые тела без кожи. Зуб говорит, что кожу снимают, чтобы использовать ее, как кожу скота. Для выделки. Безумие!
Некоторые распятые уже обратились. Стали Бродягами. Бились на привязи при виде их отряда.
Белый Хвост так и ехал впереди на полет стрелы. Он, первый, и упокаивал Бродяг. Быстрым ударом в основание шеи, разрубая их надвое. Изумрудный меч не терял своей остроты и рубил, как Вздох Дракона, легко проходя сквозь плоть и кости.
И оставлял желудь Измененного Дуба. Его все чаще называли плотоедом. Маг земли выбивал в почве ямку, туда спихивали тело, погружали в плоть измененного желудь, засыпали землей. Оказываясь окруженным мертвой плотью, желудь сразу прорастал. Его корни без остатка перерабатывали плоть и кости. Силы ростку хватало даже пробить корку Пустошей, которая образуется после каждого ливня.
Белый знал, что в
А тут – корка убивает все живое, что смогло прижиться в этих ядовитых землях. Росток плотоеда пробивает корку. Получаемой из плоти силы ему хватало, чтобы укорениться, вытянуться. А потом корни сами выберут из ядовитых почв то, что нужно дереву. В остальном – это просто дуб. Когда жизнь дерева завершится, в круге земли, что он переработал, можно высевать даже хлеб. А само дерево смело использовать хоть для строительства, хоть на дрова. Только плотоед не любит много скверны. В скверне лучше высаживать чистодрево. Измененную березу. Что силу черпает как раз из скверны.
И – еще Бродяги. Двое. «Мясных». Тоже – свежие, еще не утратившие плоть. Но со сломанными ветвями в руках. Белый дважды взмахнул мечом. И решил дождаться остальных.
Перед ним простиралось поле. С сожженным, на корню, хлебом. Памятник безумию людей. В самом центре Империи! А за полями – валы Ограды. С черными огрызками сгоревших укреплений. Дыма уже не было. Ветер доносил только запах старого пожарища.
– Безумие! – воскликнули маги, догнавшие Белого. Увидев, что он встал, они поспешили, считая это плохим знаком. Так оно и было.