Захар бросился к телам – за оружием.
– Эмиль, нет! – завизжала я, когда муж попытался помешать. Адреналин позволил ему забыть о боли, но он потерял ловкость из-за ранений.
И отчаянно не успевал.
Захар добежал до убитых и рухнул на колени. Пальцы сомкнулись на рукоятке пистолета, выпавшего из мертвой руки. Второй он нашарил в крови обойму – еще секунда, и Эмиль получит пулю в упор.
В последний момент Эмиль сбил его на пол ударом ноги. Захар с хрипом упал на спину и отполз, пытаясь выгадать время. Одновременно он пытался зарядить пистолет, но обойма шла косо и никак не могла встать в «гнездо».
– Пошел к черту! – бешено заорал он на Эмиля.
Исхитрился привстать и попятился в одну из подвальных комнат, пытаясь держать дистанцию. Муж вошел следом, и происходящее скрылось с глаз. Я бросилась за ним и остановилась на пороге.
Захар, опираясь спиной на стену, пытался вбить магазин на место. Ноги подкашивались, как сумасшедший, он ухмылялся окровавленным ртом. Взгляд плыл – Эмиль сильно ему врезал.
Я бы все отдала, чтобы увидеть лицо мужа, но он стоял ко мне спиной. Бурая от крови и воды сорочка, выправленная из брюк, натянулась на напряженной спине. Эти перетянутые, как струны, мышцы, дали понять, что Эмиль на пределе – в том самом гневе, из-за которого его называли бешеной собакой.
С хрипом он врезал кулаком Захару в нос. Так мощно, что голова, как мячик, ударилась об стену и отскочила. Удар пустил кровь и окончательно его дезориентировал. Захар сползал по стене, хрипя и пуская кровавые пузыри.
Кровь хлестала из носа, пачкая куртку, капала на пол, он тут же растаптывал ее разъезжающимися ногами. И как зацикленный, бил ладонью по торцу обоймы, пытаясь загнать ее в рукоятку.
– Сволочь, – невнятно бросил он, кашляя и захлебываясь. – Мы твою жену…
Он уже не стоял, его вело в сторону.
Эмиль врезал еще раз. Но этого мало, слишком мало, чтобы он остановился. За шиворот он вздернул Захара на ноги, спиной разворачивая к себе, и набросил цепь на шею.
– Тварь… – зарычал он, натягивая цепь.
Наполовину оглушенный, Захар очнулся. Вцепился в руки Эмиля, пытаясь сбросить, нащупал звенья, врезавшиеся в шею. Во время борьбы они повернулись вокруг оси и оказались ко мне лицом.
Эмиль рванул цепь, вынуждая Захара запрокинуть голову. Тот со сверхусилием тянул ее вниз, напрягая шею и руки до выступивших жил.
Было страшно смотреть, но я смотрела.
Оба потные и безумные, они боролись, понимая, что отсюда выйдет один. Эмиль уже не дрался – он ожесточенно, целенаправленно убивал.
Комната наполнилась страшными звуками: тяжелым дыханием убийцы и жертвы. Сопение, хрип, стон сквозь зубы, когда цепь впилась глубоко в шею. И все равно она не могла полностью перекрыть кислород. Цепью трудно задушить. Когда жертва сопротивляется – тем более. Они выбивались из сил, но решающий перелом не наступал.