— Будет провал! Грушину не понравится! Он не любит чересчур визгливых.

— Давайте Боровикову!

— Да вы что?! — Режиссер даже подскочил. — Она меня убьет!.. Я едва выпутался из злостной интриги, сплетенной кем-то в театре, что мы с Боровиковой…

— Но тогда что делать?! — вскричал директор и тоже вскочил. — До субботы пять дней!.. Может, Несравненную из больницы? — чуть слышно прошептал он.

Режиссер отчаянно замотал головой.

— Вчера был у нее. Еле говорит!..

— Это конец!.. Грушин не из тех, кто отступится!.. Считайте, что свое кресло я уже потерял! Отправят заведовать каким-нибудь завалящим клубом! А ведь я в душе — артист! До самозабвения люблю оперетту! — простонал директор.

Режиссер в знак искреннего сочувствия опустил голову и вдруг…

— Частица черта в нас заключена под час!.. — раздался свежий веселый голос.

Словно по команде директор и режиссер обернулись к сцене, на которой озорничала молодежь: Женя пела Сильву, а ее подружка Рита изображала очарованного Эдвина.

— Это знак свыше! — прошептал директор.

— Это безумие! — пробормотал режиссер.

— Но вы на него пойдете! — воскликнул директор.

— Эй!.. Как вас?.. Женя, кажется?! — включив микрофон, обратился к артистке режиссер.

Женя кивнула и подошла к рампе.

— Спуститесь сюда! — раздалось из темноты зала.

Девушка весело сбежала по ступенькам и предстала перед начальством.

— Вы знаете партию Сильвы? — несколько сурово начал режиссер.

— Да!

— Всю?