Яркая афиша «Королевы чардаша» была уродливо заклеена наискосок широкой желтой лентой с написанными на ней черными буквами словами: «Спектакль отменяется в связи с болезнью артистки Рахманиной».

Всем купившим билеты предлагалось посмотреть «Белую акацию».

Простодушная Евгения не поняла, что это интрига. Удивленная, но не обескураженная, она поспешила в театр выяснить причину нелепой оплошности расклейщиков афиш.

Режиссера она нашла подавленным.

— Так надо! — глядя мимо нее, произнес он.

— Но это неправда! — наивно возмутилась Евгения. — Я ведь не больна!

— Так надо!.. — махнул он рукой, словно отгонял от себя навязчивую мошку.

— Кому?! — нахмурила брови девушка.

— Театру! — язвительно осклабившись, объяснил режиссер.

— Я ничего не понимаю! — с размаху села в кресло Евгения.

Режиссер понял — она не уйдет, позвонил директору и попросил зайти.

— Милая Женечка! — мягко, чуть ли не с порога, начал тот. — Вы спасли театр, и он вам в нашем лице этого никогда не забудет. Скоро начнем постановку новой оперетты. В главной роли — вы!

— А как же Сильва?

— Но моя дорогая, это ведь не ваша роль! Ее дивно играла и будет играть наша несравненная примадонна.

— Когда выздоровеет! А пока…

— А пока будет «Белая акация»! — закончил сантименты директор.

Премьер оказался человечнее. Обняв Женю за плечи, он пояснил:

— Нашей примадонне все донесли! Твой бешеный успех в два счета поднял ее с кровати. Через неделю она уже будет в театре. — Он вздохнул. — Ты славная девушка и способная актриса. Хочу дать тебе совет: поищи вакансию в каком-нибудь другом театре. Могу даже составить протекцию.

— Но я не хочу уходить из нашего театра! Я обожаю оперетту!

Премьер поморщился от слишком явного простодушия.