Люк наводчика не желал открываться, его подпирало что-то снаружи. Пришлось вылезать через люк командира.

Снаружи был густой дым — из танка этого было не видно, но горело всё.

Брёвен вокруг нет, но горит трава, горят деревья и кусты.

Выбравшись из танка, Немиров поднялся на ноги и огляделся. Боль в левом боку никуда не делась, но воспринималась она гораздо легче — можно идти, некоторое время.

Чуть не упав в очаг разгорающейся травы, он пошёл прямо, туда, где раньше был второй капонир.

Один из окуляров противогаза треснул, поэтому защита от радиоактивной пыли была сомнительной, но другого противогаза у него нет. Да и не до этого сейчас.

По пути он запнулся о тлеющее бревно — совсем недавно оно служило защитой танка.

Дальше он немного прополз по покрытой пеплом земле, делая короткие паузы на передышку. Затем он нашёл в себе силы встать и оглядеться.

Б-11 обнаружилась метрах в сорока от её капонира. Она стояла на гусеницах, но башня её была свёрнута.

Когда Аркадий доплёлся до бронемашины, внутри кто-то уже нажал на кнопку пневматического опускания аппарели. Бронедверь рухнула на испепелённую землю.

На аппарель упала чья-то безвольная рука, а внутри БМП виделась груда тел, лежащих вповалку. Как понял Немиров, Б-11 перевернуло раз пять.

— Кто это? — спросил выползший из десантного отсека человек.

— Клевцов, ты?.. — узнал его Немиров.

— Шеф, живой… — лейтенант прополз по металлу аппарели и попробовал подняться. — Ох, кажется, нога сломана…

Он сел и начал щупать ногу.

— Не, не сломал, — пришёл он к выводу. — Но ушиб мощно… Что делать будем, шеф?

— Не знаю, — сел рядом с ним Немиров. — Мы уже покойники.

В этот момент на фоне, со стороны Варшавы, проявилась ослепительная вспышка.

— Вот теперь точно всё, — заключил капитан.

— Ха-ха… — грустно рассмеялся Клевцов. — Жаль, что маму больше не увижу.