– А вы помните об этом. – Вымолвил Мстиславский, глядя Еремееву в глаза.
– Я, пожалуй, откажусь, – вывернулся Еремеев из объятий и для верности отступил за Шуйского.
Так и от Давыдова и Мстиславского подальше…
– Жаль, – грустно отметил Юсупов.
– Есть и другие кандидатуры. – С легким недоумением пожал плечами Мстиславский.
– А вы с моим младшеньким внуком же не знакомы. – Оглядел того Юсупов сверху до низу. – И верно…
– Не довелось, – проступало у того недоумение еще сильнее. – Безусловно, я слышал много лестных слов от своего сына.
– Господ просят пройти в Андреевский зал! – Прогремело над потолками Большого Кремлевского Дворца.
– Ну, еще не то услышите, – вздохнув и посмотрев на медленно открывающиеся створки и выстраивающийся почетный караул, произнес князь Юсупов.
Шоркали кресла, отодвигаемые от огромного овального стола, рассаживались по местам владетельные господа, раскланиваясь с соседями – стараясь, впрочем, не смотреть по сторонам и вверх. Слишком подавлял тронный зал даже привычных к роскоши и богатству людей. К мрамору и позолоте колонн можно привыкнуть; сводчатыми потолками и произведением из наборных досок на полу – восхищаться, а своим гербом в числе иных, объединившихся в границах империи – законно гордиться. Но сам зал был настолько монструозен по своей величине, будто построен не для человека. Даже престол императора под балдахином и золотой звездой «Всевидящего ока», занятый тремя резными креслами, вполне гармонично сочетался бы всего с одним – но под стать габаритам помещения. Правда, сама личность Императора, занявшего центральный трон меж пустующих крайних, вполне соответствовала любым масштабам. Только уютней от этого всем остальным не становилось.
Уж тем более не по себе чувствовалось всей той армаде порученцев, свитских и телохранителей, задвинутых к стенам, за колонны – так еще и заблокированной собственной государевой стражей, не дающей живым щитом ни подойти и кресло подвинуть князю, ни торопливым шепотом дать подсказку. Формально свита присутствовала – но сама форма зала оставляла князя наедине с хозяином дворца.
Сам император беседовал с кем-то из порученцев, тактично давая время обустроиться гостям – и те охотно толкались, стараясь быть ближе даже не к трону, а к тем полюсам силы, которые они сочли сильнейшими на этот день. Перетаптывались люди подле князя Черниговского у левого крыла стола – и было их немало. С ближнего от императора края торопливо собрались алчущие земель и богатств Фоминских. Третьи собирались на правой стороне стола, желая быть поближе к князю Мстиславскому и Юсуповому. Остальные же заполняли лакуны между противоборствующими силами, удерживая расстояние как от первых, так и от вторых – с самыми влиятельными по дуге напротив трона, лицом к нему.
– Василий, сядь справа от меня! – шикнул князь Шуйский, удерживая друга за полу мундира.
– Я все продумал! Пойдет драка – буду двигаться по часовой стрелке! – Упрямо нацелился князь на другое кресло.
– Но я же за вас! – Обескураженно смотрел на них слева князь Можайский.
– Тогда давайте поменяемся, – мудро предложил ему Давыдов.
– И я за вас, – опасливо выглянул из-за Можайского князь Ухорский.
– Саша, не держи меня, я сейчас с другой стороны стола вернусь, – азартно потянулся дальше Василий.
Но был остановлен, утихомирен и зажат между Шуйским и Панкратовым. Потому что драка до оглашения повестки – недостойно высокого княжеского титула. Пусть хотя бы будет, за что!..
– Ладно, – ворчливо двигал плечами Давыдов, пытаясь убрать руки со столешницы под стол, к поясу.